Путевые заметки брата Дрона
Шрифт:
Женек, ехавший рядом с Левом, оглядел нас. Молча повернул коня влево и поехал к дубу. Дуб был виден очень отчётливо. Он стоял мрачный и безлистый. На белом снегу отчётливо выделялся его необъятный ствол и толстые корявые корни. Женек ехал к дубу. Мы смотрели ему вслед. Женек подъехал к дубу и спустился с коня. Оставив коня пастись, он медленно обошёл дуб. Было слышно, как он кричит, но слов было не разобрать. Ему ответила тишина. Мы ждали. Женек кричал громче и громче, но всё также без результата. Я надеялся, что ему ответят. Но если не ответят, я буду рад Женеку в своём отряде. Отчаяние чувствовалось очень явственно. Накричавшись, Женек оперся об ствол руками. Какое-то время он стоял молча,
Внезапно с дерева плавно спрыгнула большая чёрная клякса. Позади нас охрана, также наблюдавшая за происходящим, взволнованно зашевелилась. Бойцы стали хвататься за оружие. Я поднял руку и окрикнул их, призывая к спокойствию. Капля превратилась в большого кота и подбежала к Женеку. Вот только кот не напал на Женека, а уселся рядом. Из-за дерева появилась девушка и неслышно подошла к Женеку сзади. Присев на корточки, она притянула к себе Женека за плечи и стала гладить его по голове. Женек опустил руки и повернул голову. Слов было не слышно, но это было и не важно. Окрикнув своих людей, я махнул рукой в сторону западной границы. Мы тронулись. Следом за нами потянулась охрана. Воины ехали за нами, постоянно оглядываясь. К нам подъехал начальник отряда и спросил:
– Кто это?
– Женек, берегиня и кот учёный - ответил Ясень за всех нас.
Какое-то время все ехали молча. Потом начальник охраны произнёс:
– Значит, мы сейчас присутствовали при рождении новой сказки. Старики сказывали. Он должно быть великий герой, праведный и непорочный.
Лица моих друзей расплылись в улыбках.
– Ты прав.
– Ответил я - Любовь творит чудеса.
Мы догнали караван в тот момент, когда он въезжал в посёлок. Жители посёлка большой толпой вышли встречать невесту правителя Кощея и нас. Они приветствовали нас хлебом и солью, приветственными речами. Но мои мысли были далеко, под дубом. Я продолжал думать о Женеке.
Три недели спустя мы добрались до границы. Чем ближе мы подъезжали к границе, тем настойчивее я пытался уговорить своих спутников покинуть меня до её пересечения. На худой конец сбежать позже. Ассасин молчал. За него я не беспокоился. А вот убедить Лева и Ясеня мне не удавалось. Лева оказался на удивление упёртым человеком. Ясень же откровенно недоумевал.
– Почему мы должны бежать? Мы же герои! Мы прошли в царство Кощея, говорили с ним, вернули Василису. Едем вместе с ней домой.
– Ясень, мальчик мой. Мы слишком много знаем. Если начнём болтать, то можем нарушить политику правительства. Это осложнит царю правление народом. Нас надо убрать.
– Царь Додон не может быть плохим - не унимался Ясень.
– Именно таким он и является. Наш отряд не первый, который выполняет подобные поручения. Слухи ходят. Но ты когда-нибудь видел других участников этих отрядов? Их нет, они просто не выжили, их убили.
Ясень сидел, надув губы. Было видно, что он мне не верил. Помолчав немного, он спросил:
– А почему ты едешь?
– Малыш, я стар, мною можно пожертвовать. Когда мы подписывали договор, мы оставили на нём свои отпечатки. По этим отпечаткам нас можно отыскать. Прикоснувшись к такому отпечатку, ты узнаёшь: кто это, как выглядит, а самое главное - где он сейчас находится. Чтобы снять эту магию, надо выполнить условие контракта. Когда я войду во дворец с Василисой, контракт аннулируется. Отпечатки перестанут нас показывать. Вам не обязательно приходить со мной. Если я этого не сделаю, они смогут вас
И всё равно Ясень не поверил мне. Лева похоже верил, но шёл по-прежнему. Настал день, и мы увидели границу. Вперёд выехал жрец Кощея, ехавший с нами. Не слезая с коня, он воткнул в полотно дороги длинный посох, прямо на границе. Стоял безветренный день, но прямо от жреца в сторону царства Додона прошла воздушная волна. Деревья качнулись, с них посыпался снег. Некоторое время они ещё качались, но амплитуда постепенно затухала. Волна остановилась прямо на въезде в пограничную полосу с той стороны. Граница была открыта. Караван стал медленно проезжать на ту сторону. Когда я поравнялся со стоящим на коне жрецом, то спросил его, надолго ли открыта граница. Жрец ответил, что только на время проезда каравана, потом он переедет на ту сторону и закроет её. Будет как прежде. Вот когда между царствами будут заключены договоры о торговле, граница будет открыта, а здесь появится пограничный пост. А так зачем? Тридцать шагов лесной полосы остались позади. Мы приехали на Родину. Вот только радости у меня не было.
***
Много верст прошли, много бед снесли, много ворогов сгубили, много славных дел свершили. А пришёл им срок вернуться в землю родную, в отчий дом к отцу батюшке. Славную весть принесли они, скорбную весть принесли они. Возвратили они в отчий дом сестру свою милую, Василису Прекрасную. Возвратились со славою, с доблестью. Поклонились они батюшке. Сердце царское порадовали, что живые вернулись, да со славою. Возвратили сестру свою батюшке. И обнял он её, да обрадовался. Говорили братья таковы слова:
– Ты прости нас, любимый батюшка, что не все мы вернулись в отчий дом. Упустили, не смогли сохранить славного сокола. Погиб, погиб наш принц Паниш доблестный. Славою себя покрыл за любимую в битве лютою. Не кори ты нас, милый батюшка. Мы в бою том страшном всё возможное сделали. Не смогли спасти, знать ему не судьба, чтоб пиры в этом мире праздновать. Он теперь в чертогах небесных Божьих находится , в небесном воинстве. Там теперь пировать славный витязь будет, на нас с небес взирающий.
Помолчали братья да продолжили:
– Вот письмо тебе от Кощея, врага поверженного. Он клянётся в дружбе верной и слово даёт, что не станет чинить нам больше пакости. Он клянётся, что сделал всё зло от любви к Василисе Прекрасной. Просит он у тебя дать ему в жёны сестрицу нашу любимую. Привезли мы к тебе письмо с просьбою, чтоб решал ты судьбу сестрицы нашей, батюшка.
Обернулся Додон к Василисе племяннице, и спросил её о желании. Отвечала девица милая таковы слова:
– Ты протии меня, милый дядюшка, но теперь мне уже нет разницы. Закатилось для меня красное солнышко. Белый свет мне не мил. Не устану плакать я о моём любимом Панише. Разве может сравниться кто с моим суженым. И вода мне горька, мне и пища тлен, ветерок не свежит, солнце красное не радует. Нет мне разницы, где милого оплакивать. Коль досталась мне эта злая судьба, на чужбину идти и страдать душой, то пойду я теперь хоть за ворога. Коль решишь ты отдать меня Кощею лютому, подчинюсь я своей судьбе, милый дядюшка. И в слезах я жизнь свою проведу, вспоминая любимого.