Путевые записки эстет-энтомолога
Шрифт:
Все это я знал и без консула: готовясь к экспедиции, я основательно разобрался в психопотенциальных возможностях аборигенов. Они были огромны. Статичный патриархальный уклад почти миллионнолетней истории не позволил пиренитам развиваться по технологическому пути, а повел их по бесконечной дороге медленной эволюции парапсихологических возможностей. К счастью, этот путь хоть и создал из пиренитов экстрасенсориков, но эволюционировавшие вместе с психикой физиологические особенности организма не позволяли направлять психоэнергию вовне. Не будь такого ограничения, пирениты давно бы правили Галактикой. Матушка-природа лишний раз показывала,
Пирена давно пережила свою геологическую молодость и зрелость и вступила в предзакатный период спокойной тихой старости. Когда-то мощные тектонические разломы превратились в щебневые и песчаные пустыни, перемежавшиеся бесконечными лессовыми плато и рыхлыми породами континентальных осадочных отложений. Горные кряжи выветрились и просели, почти все озера и впадины занесло илом, и только хребет Хэнэ пока противостоял эрозии. Поверхность Пирены выровнялась и, обезводев, сбросила с себя растительность. Жизнь отступила к берегам еще сохранившихся рек да немногих озер. Но с высоты пяти километров она совсем не просматривалась: зелено-желтые листья местных растений сливались с разводами серо-рыже-охристой почвы, и пейзаж планеты сверху напоминал марсианский ландшафт. Даже реки, насыщенные до предела взвесью лесса и осадочных отложений, имели молочно-желто-бурые цвета и не отблескивали на солнце.
Приземлились мы на песчаном берегу небольшого озера Таньтэ, рядом с селением хакусинов, и птерокар сразу окружила восторженная толпа аборигенов. По-моему, единственное, что сближает пиренитов с людьми — это любопытство. Но если человек смотрит на необычную вещь с утилитарной точки зрения, оценивая, что она собой представляет и стоит ли стремиться заполучить ее в свою собственность, то любопытство пиренитов абсолютно бескорыстно. Мысль о том, что необычной, выходящей за рамки их патриархального уклада вещью можно владеть и как-то ею пользоваться, им чужда. Их цивилизация основана на чистом созерцании и осмысливании увиденного.
Хакусины помогли выгрузить из птерокара мое снаряжение, а затем провели к Колдуну. Колдун нас встретил, сидя на циновке перед своей хижиной. Пожалуй, и в племенах, где уважали прежде всего физическую силу, ему была бы уготована роль вождя. Высокий, чуть ли не с меня ростом, грузный, в отличие от своих соплеменников, с непомерно крупной головой и неподвижным тяжелым взглядом черных глаз.
— Здравствуй, Ниобе, — сказал он. — Приветствую и тебя, темный человек.
Транслингатор, заблаговременно прицепленный мною к мочке уха, мгновенно перевел его слова.
Ниобе с удивлением покосился на меня.
— Здравствуй, Колдун, — сказал он. — Это господин Бугой из Галактического Союза. Он…
— Знаю, — оборвал его Колдун и жестом предложил сесть на циновки напротив себя.
Мы сели. Колдун смотрел мне прямо в глаза пронизывающим взглядом. Обычной улыбки аборигенов на его лице не было. Хорошо, что полгода назад мне вживили в подкорку мозга электроды, и теперь череп прикрывала экранирующая сетка. Экранирование преследовало иную цель, но не будь его сейчас, на моей экспедиции можно было бы поставить крест.
— Почему ты прячешь свои мысли? — напрямик спросил Колдун.
— Я иду на опасную охоту, — так же прямо ответил я.
— На бабочек? — приподняв брови, удивился Колдун. Видно, все сведения обо мне он уже извлек из головы Ниобе.
— Эта бабочка — хищный психофаг.
Колдун задумался. Похоже, транслингатор достаточно точно перевел ему смысл сказанного. Зато Ниобе недоуменно уставился на меня.
— На Пирене таких бабочек нет, — наконец заявил Колдун.
— Людей на Пирене тоже не было, — возразил я. — Но мы пришли. Прилетит и млечник.
Колдун вновь задумался.
— Хорошо, — тяжело уронил он. — Все имеют право на тайну своих знаний. Что ты хочешь?
— Я хочу купить у вас трех выносливых долгоносов и нанять проводника.
— Я понимаю, что ты подразумеваешь под словами «купить» и «нанять». Но у нас так не делается. Мы делимся всем, чем можем. Выбирай себе проводника, а он подберет из стада лучших животных.
Я оглянулся. Полукругом нас обступила толпа аборигенов. Все они доверчиво улыбались, и каждый готов был сопровождать меня.
— Я полагаюсь на ваш выбор, — уклончиво ответил я. Но в этом уступать Колдуну не собирался. Колдун помрачнел.
— Когда ты уходишь? — спросил он.
— Сейчас.
По лицу Колдуна заходили желваки. Он встал.
— Темны твои мысли, пришелец Бугой, — глухо проронил он. — С тобой пойдет Тхэн.
Он повернулся ко мне спиной и, не проронив больше ни слова, скрылся в хижине.
«Черт! — пронеслось в голове. — Видно, не так уж безукоризненна сетка экранирования, как мне обещали!» Холодок страха заструился между лопатками. Но отступать было поздно.
Тхэн оказался улыбчивым парнем с веселым взглядом и беззаботным характером. Не мешкая, он привел трех тягловых долгоносое, мы навьючили на них экспедиционное снаряжение и, не откладывая, тронулись в путь. Ниобе, вконец растерянный после странного, непонятного ему разговора с Колдуном, что-то невразумительно бормотал на прощание, но мне было не до него. Мне тоже очень не понравился этот разговор, и я спешил как можно быстрее покинуть селение. Поэтому я сухо попрощался с консулом, напоследок еще раз предупредив, чтобы он не вздумал вызывать меня по рации или навещать на птерокаре.
Провожали нас всем селением с веселыми шутками и добрыми напутствиями. Вначале я воспринял это благодушно, однако, когда мы прошли уже километра три по берегу озера и достигли истока Нунхэн, а толпа все не отставала, понял, что «провожание» может затянуться до самого устья реки. Причем на полном серьезе — из справочника мне был хорошо известен благожелательный нрав аборигенов и их готовность оказывать помощь вплоть до самопожертвования. Я поблагодарил всех и объяснил, что такое количество сопровождающих будет мешать мне охотиться на бабочек. Слово «мешать» для пиренитов равнозначно табу. С многочисленными извинениями они, наконец, отстали.