Пути и стены
Шрифт:
Для тиринцев ростовщичество не было зазорным делом. Они охотно давали в долг - чужакам, это их метод экспансии. Когда-нибудь подобная политика доведет их до беды. Но пока народ процветал, наглел и жирел.
Люди Гирции в первую очередь земледельцы. Потому даже торговцы стремились в общество тех, кто живет плодами земли. Идейных торговцев почти не встречается.
А уж давать в долг вообще считается позорным. Потому этим обычно занимаются отпущенники - не по своей воле, конечно. Они служат только инструментами в руках тех, кто владеет
Можно назвать это лицемерием, но от этого ничего не изменится.
Не сказать, что Виал страдает от недостатка средств. Он не голодает, путешествие можно продолжать, но под его началом люди, которые не настолько готовы жертвовать собой, чтобы три месяца прожить без вина и хлеба.
Бросить моряков тоже нельзя, хотя очень уж хочется. К своему стыду, Виал не мог их бросить не из обязательств, что он взял на себя, как их наниматель. Просто они нужны ему, кто-то ведь должен работать веслами и охранять лодку после прибытия.
Ростовщики обосновались в портике у рынка. Так забавно смотрелся этот вполне гирцийский портик на фоне грязного восточного рынка. Весь город образовался из смешения культур. Где-то в окрестностях есть даже район соотечественников, но обращаться к ним Виал не собирался, потому что они принадлежали враждебной коллегии.
Циралис не настолько крупный город, чтобы его коллегии выводили фактории за море. Лишь отдельные торговцы решаются протянуть связи к соседям. Сам же город слишком патриархальный, хотя живет морем.
Менялы и ростовщики занимали ближайший к рынку ряд. Многие из них совмещали профессии. Перед каждым человеком на небольшом столе стояли двуплечные весы, набор разновесов из бронзы, стали или камня, а так же несколько мешков с разменной монетой. Охраны нет, но обворовать этих почтенных господ, замотавшихся в цветные халаты, никто не рискнет.
Ругаться, даже драться с бородатыми менялами - можно, но покушаться на их богатства нельзя ни в коем случае. Виал вспомнил, как пару лет назад подпалил бороденку одному такому, так ему ничего за это не было! Личная честь стоит в их череде приоритетов после прибыли. Может быть, это даже хорошо, вон они как процветают.
На столах кроме рабочих инструментов находились кувшины с вином, пшеничные лепешки и миски с сыром или инжиром. Это угощение предназначалось для менял и некоторых просителей, которые собирались разменять по меньшей мере фунт серебра.
Виал проходил мимо столов, разглядывая менял, искал тех, с кем уже имел дело. В отличие от уличных торговцев, эти мужчины в халатах не зазывали посетителей, не заманивали угощениями. Они сидели степенно, как старцы в сенате. Лишь хитрые глазки поблескивали из-под прикрытых век, подведенных тушью.
У этого народа принято краситься не только у женщин, но и у мужчин. Хотя женщин тиринцев Виал никогда не видел. Если не считать рабынь и бедноты.
Позади гремел рынок, сотканный из множества голосов, перевитый десятком ароматов и сдобренный смрадом. Пахло всем: специи, навоз, пот, кровь, цветы, рыба. Как пахнут эти люди, Виал не представлял, они уже давно утратили собственные запахи, смешали его с тем, чем торгуют.
Вот и от менял пахло бронзой и полиролью. Многие менялы, ради забавы натирали монетки, чтобы они блестели, привлекали просителей. Считают, что подобные монеты выглядят более... внушительно, что ли. В отличие от тех, что покрыты патиной.
Это показуха для тех, кто не знает цену деньгам. Старинные деньги, покрытые окислами намного весомее.
Виал остановился у скромного с виду человека, приткнувшегося в углу портика. Он сидел как бы в стороне от коллег. Вокруг него не сновал народ, было пространство свежего воздуха, тишины.
– Косс Виал из Циралиса?
– спросил меняла, заметив торговца.
– Ты до сих пор помнишь меня, Фартеш.
Виал не стал ждать приглашения, уселся на ковер перед столом менялы. Поджать ноги оказалось тяжело, мешал край туники. Фартеш наблюдал за тем, как возится посетитель, затем передал ему чашку, полную вина. Для него эта капля не будет расточительством.
Вино было прекрасным, даже на расстоянии Виал учуял аромат. Его ноздри расширились, глаза заблестели, что не укрылось от внимания Фартеша.
– Благословен день, в который мы встретились, - произнес Виал, отпивая.
– И боги, благодаря которым пересеклись пути.
Сам Фартеш не был старым, чуть моложе торговца. Но возраст тиринцев сложно оценить, солнце старит их быстрее, а морской ветер и соль придают их облику величественность многих десятилетий жизни! К тому же смуглая кожа, умасленная борода и тени меняют облик до неузнаваемости.
Виал знал собеседника, знал, его возраст, знал его статус. Положение в обществе придавало этому молодому человеку величие, которого не имели люди в стороне от него. Он владел коллегией ростовщиков и менял, был их патроном. И сидел здесь просто ради разнообразия, а весы - посеребренная бронза, служили чем-то вроде царской диадемы.
– Ты бы не обратился ко мне без надобности, - перешел сразу к делу Фартеш.
Он знал, что торговцы с севера не любят болтовни. А так бы он обязательно полдня болтал о стервозных женах, нерадивых детях и последних событиях на рынке.
– Деньги. Все упирается в деньги.
– Занимать не хочешь.
Скорее утверждение, чем вопрос.
– Но и работы ты здесь не найдешь, - заключил Фартеш.
– Так ли не найду?
– Виал искоса посмотрел на собеседника.
Тот знал, чем занимается торговец. Вот только лично марать руки не собирался.
– Не сезон сейчас, если ты о торговле... Я думаю, смогу пойти тебе на встречу, найти пару заказов.
Вот так и получается, рисковать приходится навклерам, а большую часть выручки получают пузатые бездельники. И как он обставляет это - пойду тебе на встречу! Словно делает одолжение.