Пути Предназначения
Шрифт:
Клемент был благодарен своему Светочу за равнодушие — оно надёжно защищало от душевных ран: ведь если нет надежды, нет и разочарования. Клемент стал настоящей тенью, всегда молчаливой и безразличной всему на свете, кроме повелений императора, — пока нет собственных мыслей, чувств и стремлений, не будет и боли: она предназначена только для живых. Не зря же во все времена и у всех народов тенью называли ещё и умерших.
Но сейчас Клемент понял, что по-настоящему так и не умер, что до сих пор жив — ведь ему было больно. Так и не выплаканные в свою
Вчера Клемент узнал, что любящие родители бывают не только в детских сказках, а сегодня понял, какими должны быть истинные учителя.
И всё это досталось не ему, а другому.
«Как же я тебя ненавижу, Авдей Северцев, — понял Клемент. — За всё, что не сбылось, ненавижу. А за то, что сбылось, ненавижу вдвойне».
Гюнтер уже третий день сидел в Каннаулите. Зачем — и сам не знал. На билет до Стиллфорта денег бы хватило, дубликат паспорта в посольстве выдадут бесплатно, но что толку? Идти в Стиллфорте некуда. И не к кому.
Заново начинать разбитую жизнь не хотелось, ведь она не нужна никому и ничему, потому что ни любимых людей, ни любимого дела у Гюнтера больше нет. Сестра умерла, Светозарный орден оказался никчёмной мишурой, а учитель — ко всему равнодушным камнем.
«Не учитель, — до слёз больно резанула по сердцу мысль. — А просто Найлиас. Чужой людь. Пустой людь».
Пустым и напрасным для Гюнтера оказалось всё, в том числе и Каннаулит.
Ничего интересного в нём нет, заурядный пригородный посёлок для умеренно богатых. Спортивно-охотничий клуб «Оцелот», салон красоты, супермаркет и ровные ряды особняков, — вот и все достопримечательности. На окраине со стороны города есть станция лётмаршных экспрессов и крохотная дешёвая гостиница с пятью постояльцами: четыре сезонных работника из посёлка и Гюнтер. Жизнь течёт однообразно и скучно.
«Трудно поверить, что отсюда придёт в мир Избавитель, — думал Гюнтер, глядя на посёлок из гостиничного окна. — Всё слишком обыкновенно и заурядно до полной бесцветности».
Хотя в октябре должно стать поинтереснее. В «Оцелоте» начнётся главное событие светской жизни Каннаулита — финал всеимперского конкурса молодых исполнителей камерной музыки «Хрустальная арфа». Кто додумался снабдить спортклуб концертным залом, неизвестно, но для прослушивания победителей региональных конкурсов он оказался идеальным. Однако за пределами посёлка «Арфа» внимания почти не привлекала, любителей фортепиано и скрипки в Бенолии мало.
Пока же делать тут нечего. В Плимейру ехать тоже не хотелось. Лучше поискать работу где-нибудь на плантациях, от городских суеты и шума подальше. А к десятому октября вернуться в Каннаулит. Вдруг пресвятой окажется настолько милостив, что переплетёт судьбу Гюнтера с судьбой своего Избранника? Тогда бы жизнь вновь обрела и цель, и смысл. Не совсем же Гюнтер никчёмен. Он может быть полезен Предречённому. Избавитель будет доволен таким помощником.
А если этому свершиться не суждено, то в пустоте и жить незачем. Полочные балки в гостиничных номерах крепкие, верёвка тоже отыщется. Так что пусть пресвятой даст десятого октября точный ответ — нужен ли в этом мире Гюнтер?
Но до октября надо себя хоть чем-то занять, чтобы не рехнуться от пустоты и безделья. Гюнтер взял газету с объявлениями о работе. Ну вот хотя бы предложение небезынтересное — кухонный старшина на плантационный участок. Профессиональным поваром Гюнтер не был, но родители содержали небольшой ресторан, и все работы в сфере общепита он знал. На плантации ведь корифей поварского дела не требуется. Умеешь стряпать более-менее прилично и обращаться с промышленным кухонным комбайном — вот и ладно.
Начальница отдела закупок, майор интендантской службы ВКС, тоненькая изящная уроженка Северного материка планеты Чинна — маленький рост, кожа смуглая, волосы чёрные, а глаза светло-голубые, толкнула по столешнице контракт.
— Можете объяснить, о чём вы думали, когда подписывали это бред? — спросила она подчинённого, толстого чернокожего капитана предпенсионного возраста. — Вы понимаете, что теперь я вынуждена буду уволить вас за профнепригодность?
Капитан всеми силами пытался сохранить бесстрастный вид. От страха мутилось в глазах. Теперь он и сам не понимал, почему так глубоко впечатлился столь безмозглой байкой, как легенда об избранном судьбой Избавителе всея Бенолии, что даже не заметил за её дурманом простейшие контрактные ловушки.
Хотя, если судить по справедливости, то вина начальницы отдела тут ни чуть не меньшая. Зачем надо было посылать к такому опытному дельцу как Лайтвелл мелкого бухгалтера, который за всю свою рабочую жизнь контрактными переговорами не занимался ни разу? Мало ли что в отделе запарка была, людей не хватало. Могла бы и сама съездить, не велика госпожа.
Но всю ответственность возложат на того, чья подпись оказалась на неугодных бумагах. Единственная надежда на спасение — убедить начальство в правдивости бенолийских баек. Капитан вдохнул поглубже и произнёс как мог непререкаемо:
— Бывает информация, майор, за которую и столь убыточный контракт оказывается ничтожно малой платой.
— Бывает, — легко согласилась начальница. — Но интендантам она никогда не попадается.
— Игра случая непредсказуема, майор. Я по чистой случайности столкнулся с фактами, представляющими для ВКС огромную и несомненную ценность. Долг офицера в такой ситуации — любой ценой узнать как можно больше подробностей.
— И что же это за подробности?
Капитан объяснил.
— С каких это пор глупая бенолийская сказка превратилась в ценную информацию? — покривила губы начальница.
— Но в эту, как вы говорите, «сказку» верят не только лаоране, но и бенолийские таниарцы. — Капитан едва заметно улыбнулся странностям иалуметской жизни — если в Бенолии государственная религия лаоранство, а за приверженность к таниарской церкви ссылают в самые гиблые области планеты, то в Чинне ситуация прямо противоположная.
Однако начальница не спешила разделять избранническую убеждённость собратьев по вере.
— У вас есть полный атлас Иалумета? — спросил капитан.
Майор включила стереопанель.