Пути-Пучи
Шрифт:
– Ну, конечно, давай встретимся. Когда? Где?
– Я к подъезду твоему подойду. Прямо сейчас.
– Нет! – истерически вскрикнул Саша. Только не у подъезда! Еще не хватало!
Он представил себе сексапильную Диночку, перевоплотившуюся в Шварценеггера, естественно, с дурой в руке, и его чуть не стошнило от страха. А еще офицер называется! Правда, нонеча не то что давеча, сейчас офицер не тот пошел. Вот как полковник Жириновский мордовал дам, а потом утверждал, что это они к нему приставали с сексуальными целями. И ведь никто на суд чести подонка не позвал.
–
– Да?
– Так… Ага… Вот что. Ты, это… Тут на моей улице, если чуть подальше от техникума пройти, кафешка имеется, желтенький такой козырек, будто по обмену валюты.
– Знаю, - сказала Дина. – Я там однаж…
– Иди туда. Там увидимся. А я сейчас.
Ендобе пришлось собрать в кучку все наличное мужество, чтобы выйти из дому – у подъезда никто не ждал. Если не считать полузнакомой дамы в бедном плаще, отмеченной им еще при въезде в квартиру по чрезвычайно кислому выражению лица – сейчас она стояла на газоне метрах в четырех от подъездной двери и саперной лопаткой рыла могилку для своей кошечки, окоченевший трупик которой, с вытянутыми лапками и оскаленными зубами, лежал рядом с ее ногами; чуть поодаль приготовлен был трехсантиметровый букетик из мелких красных цветочков.
В первую секунду Саша испугался саперной лопатки, но потом, узнав даму, успокоился и прошел мимо.
– Здрассь!
– Здравствуйте, Александр Всеволодович! – трагически сказала дама, намекая на продолжение темы, но Саша уже ускакал дальше.
Так что никто его не ждал, и это было естественно. Саша так и сказал себе с глубоким облегчением: "Естественно!", - однако к месту встречи шел, постоянно чувствуя себя на мушке огромной дуры.
Дина была уже там, сидела, интенсивно глядя на кофе.
Так случилось, что мне известна кафешка, в которой Саша назначил Дине свидание. Я вам так скажу – это не то место, куда приличный человек может пригласить свою даму или даже просто знакомую – грязь, убогое меню, пластиковые стаканы, зато дешевая водка и курить можно. Я там хряпнул как-то от недовольства, больше не заходил. За шаткими столиками маячат мрачные личности мужского пола с неустроенной судьбой, которых можно разделить на две категории – пьяные и полупьяные. Но ни Саша, ни Дина не обратили на интерьер ровно никакого внимания.
– Ну? – сказал Саша, присаживаясь за столик. Тот покачнулся, и Динино кофе пролилось на столешницу. Она стала так же интенсивно смотреть на лужу.
– Ух, - сказала она, потрясла головой, собралась и почти тут же продолжила мертвым тоном. – Тебя хотят убить.
Здесь, наверное, следует прояснить читателю (а, может быть, и не следует) некоторую тонкость отношений, сложившихся между бывшими любовниками. Как я уже говорил, любовь, сжигавшая Сашу Ендобу, кончилась сразу же после того, как Дина ввела его в Угол Лебедя и Куницы. По словам Саши, они продолжали относиться друг к другу вполне благожелательно, хотя это не только дружбой нельзя назвать было, но и даже просто хорошими отношениями. Так, привет-привет.
Конечно, после того, как Адамов сделал их партнерами по спецкамасутре, они снова сблизились. Точнее, сблизились их тела, узнали друг друга, и друг к другу бессознательно подтянулись.
Саша Ендоба не слишком-то распространялся про спецкамасутру. Открытый, грубый, порой грубый до нарочитости, любитель скабрезностей, неисправимый матершинник, он даже в пьяном состоянии предпочитал держать при себе свой собственный сексуальный опыт – все-таки хоть в этом проявлялся истинный русский офицыр – и не любил обсуждать дам, которым он, по его выражению, вставил.
Слово "офицыр" это я от него взял. Он любил назойливо повторять:
– Раньше говорили: "Русский офицыр всегда должен быть слегка пьян и до синевы выбрит". А теперь он должен быть слегка выбрит и до синевы пьян.
Это был самый любимый и самый интеллигентный из всех его анекдотов, как правило, до гнусности пошлых. Но, повторяю, таилась в груди его некоторая этакая душевная тонкость, мальчишеская застенчивость, не позволявшая ему входить в интимное обсуждение женщин, ставших хотя бы и на полчаса дамами его сердца или какого другого органа. Он даже про спецкамасутру, где сердцу по определению нет места, особо не разглагольствовал. Единственным исключением из его правил был коитус с Бобиком, но ее за женщину он категорически не считал, предпочитал видеть в ней равного по силе и отвратительного противника.
Как я уже говорил, каждому из учеников полагалось, как правило, по два-три постоянных партнера. Адамов как-то сказал Саше, что это оптимальное число, освященное логикой и веками практики. Почему так, он не объяснил, но если вдуматься, то, похоже, он действительно прав. Один постоянный партнер по сексу, пусть даже по спецкамасутре, был неприемлем – в этом случае с большой вероятностью между партнерами могла возникнуть любовь. А любовь, по философии Адамова, была врагом Пути-Пучи, потому что предполагала жертвы не только со стороны любимого человека (это приветствовалось), но и от тебя самого (а вот это, с точки зрения Адамова, уже ни в какие ворота не лезло). Чрезмерное же количество партнеров резко снижало эффективность секс-упражнений: для практики Пути-Пучи было важно, чтобы тела привыкали друг к другу, работали, где надо, в унисон, а где надо – в противофазе. Не уверен, но полагаю, что и при двух постоянных партнерах любовь может возникнуть – или к одной (одному) из них, или, говоря математически, сразу к двум. Но такого рода чувство куда легче подавить в человеке, чем монолюбовь, разница, как между алкоголем и наркотиками, особенно если все происходит в атмосфере яростного отрицания этой самой любви. Болтали, говорил Саша, имея, правда, дело с несколько другим контингентом, что в прошлом такую любовь Адамов подавлял просто – заставлял мужчину убивать предмет своей страсти.
С женщинами было сложнее. Их было меньше, чем мужчин, поэтому число постоянных партнеров у них колебалось между тремя и четырьмя. Поэтому, подбирая партнеров по спецкамасутре, Адамов постоянно решал сложную комбинаторную задачу.
И, тем не менее, любовь не любовь, что-то такое иногда между парами просверкивало. Во всяком случае, у Саши с его партнершами было по-разному. Например, к Рекламной Девочке он испытывал явный интерес – та была хороша собой и спецкамасутрой занималась с великим энтузиазмом. К Саше, однако, она относилась с плохо скрываемым отвращением – как он считал, именно из-за его к ней неприкрытого интереса. Дама в Перьях, с которой он "работал" намного чаще, была старше его лет на 10-15, и Саша испытывал к ней что-то похожее на вежливый интерес; Даму в Перьях, похоже, это вполне устраивало, тем более, что на эрекцию Сашину ее возраст почему-то никак не влиял.