Пути следования: Российские школьники о миграциях, эвакуациях и депортациях ХХ века
Шрифт:
А в это время родные Доры Ивановны, оказавшись в Соликамске, не знали ничего об ее судьбе, не знали, что с ее отцом.
Дора Ивановна: «Отца отправили в Рыбинск в трудовую армию. Там он тяжело заболел, после перенесенной операции работать не смог. Чтобы выжить, собирал милостыню, ходил по помойкам. После настойчивых просьб его, измученного, больного, отправили в Соликамск, где жила жена с парализованной матерью.
Бабушка – ее парализовало по дороге из Крыма – в Соликамске заболела тифом, оказалась в тифозном бараке. В этот барак никто не хотел идти ухаживать за больными, по документом начальство разыскало меня на станции Половинка, и так я тоже оказалась здесь, рядом со своими родными. Папа приехал к нам позже. Нас поселили
Приезд Доры Ивановны в Соликамск со станции Половинка, скорее всего, не был вызван необходимостью ухаживать за больной тифом бабушкой. Дело в том, что была принята директива НКВД СССР от 9 августа «О соединении разрозненных семей крымских болгар, греков и армян». Так что ошибаются и сегодня Павловы-Вербовы, думая, что Дору Ивановну привезли в город, потому что никто не хотел идти в тифозный барак. Жалости властей здесь нет и в помине.
«Вы кто? Спецпереселенцы!»
Вербовы оказались в Карналлитове. Поселок Карналлитово имеет такое название по минералу; как и сильвинит, оба используются для производства минеральных удобрений. Месторождение калийных солей осваивалось в Соликамске с конца 20-х годов прошлого столетия. Начиная с этого времени поселок – место, где располагались бараки для спецпереселенцев, закрытые зоны. В 30-х годах прошлого века деревня Чувашино, что была на этом месте, была «поглощена» бараками для сосланных. Украинцы, белорусы, русские, поляки, немцы – все они прошли Караналлитово. И сегодня многие из горожан, дети сосланных, говорят: «Мы, карналлитовские…»
Место здесь болотистое, близко вода, малопригодно оно для огородов. Прямо в поселке раньше собирали клюкву, но спецпереселенцы и эту землю «облагородили» – выращивали овощи. От них местные научились выращивать на Урале огурцы, помидоры, лук, капусту.
Здесь была начальная школа, амбулатория, детсад. В этом плане Вербовым все же повезло, многие из их земляков оказались в лесных поселках за сотни километров от Соликамска.
Дора Ивановна: «Мы должны были отмечаться в комендатуре. Очень строго за нами следили. Однажды мне надо было нужно поехать в Пермь по работе, на курсы, просила у коменданта, фамилия его была Анкушин, он был местный, соликамский, меня отпустить. Он не разрешил, потом специально меня проверял, уехала я или нет».
Начало жизни Вербовых на Урале похоже на истории и других болгарских спецпереселенцев.
Вспоминает Екатерина Петровна Падерова: «Нашу семью разделили, мой папа оказался в Соликамске, в Боровске его мать, наша бабушка, брат папы – в Перми, на станции Половинка. Когда бабушка умерла, папу комендант не отпустил ее хоронить. Очень его просили! Но тот не отпустил. Это был комендант Белов, мои родные так его плохо вспоминали, много он их обижал и унижал, называл врагами, упрекал, что они немцам помогали, не считал за людей».
Дора Ивановна: «Местные по-разному к нам относились, и плохо тоже, обзывали врагами, даже в школе некоторые учителя, сами из раскулаченных, нас врагами считали: „Вы кто? Спецпереселенцы!“ Кто-то просто боялся нас жалеть, помогать нам».
Екатерина Петровна Падерова: «Плохо нас местные встречали. У папы был брат, на пять лет младше папы, у него было высшее образование, он был учитель истории, он так говорил, что местных специально настраивали: это привезли врагов. Когда болгар высаживали из вагонов, в них местные бросали камни, комья земли, грязь… Дядя это очень тяжело переживал, позже, когда можно было идти в школу преподавать историю, он принципиально не пошел работать по специальности, ушел работать на железную дорогу. А еще я сама помню, как было в годы моей учебы в школе (послевоенные годы. – Н.К .), со мной училась девочка-немка – Адель Марбах, в ее семье было трое детей, отца у них не было, жили они в страшной бедности. А подруга у нее была русская – Надя Ершова, у нее отец на фронте погиб. Как они немного
Дора Ивановна: «Жили мы в бараках, очень бедно, голодно, в страшной тесноте. Многие из наших работали на заготовке торфа, была такая организация – Гортоп, так вот она занималась заготовкой торфа. Торфяники были недалеко от города, вырезали торф из болота, сушили, зимой он шел на топку. Платили мизерную зарплату, чтобы только от голода не умереть. А меня отправили работать на пимокатную фабрику, там катали валенки. Она была напротив городской колокольни, за рекой. Очень тяжело там было работать, там же кислота была в чанах, она испарялась, мы в обмороки падали, травились этими испарениями». Сохранилась справка о работе Доры Ивановны на пимокатной фабрике.
Питание было очень плохое, картошки у нас не было, покупали не картошку у местных, на нее денег не было, покупали картофельные очистки по 90 рублей ведро. Вроде и лес недалеко, а там грибы, ягоды, но мы же лес не знаем, грибы тоже не знаем».
Екатерина Петровна Падерова: «Очень тяжело мои родные привыкали жить на Урале. Климат не тот, они же не видели таких холодов, очень страдали от морозов. Был у нас дедушка, красавец, высокий, с такими усами черными, настоящий болгарин. Он на Урале очень тосковал, зима суровая, долгая, солнца мало. Рано умер, просто от тоски по родине.
Маму вначале отправили работать на разгрузку вагонов с углем, это на бумком-бинате. Рядом с ними работали пленные немцы. Морозы были страшные, немцы в такие дни не работали, это по конвенции какой-то им разрешалось. А наших никто от работы не освобождал, в любой мороз работали… Потом для мамы такое счастье было, когда устроилась работать в детский сад нянечкой, очень дорожила этой работой».
«Меня привели сюда под конвоем…»
Дора Ивановна пришла работать в школу 1 октября 1945 года. Когда она оказалась в Соликамске, то комендант, Анкушин его фамилия была, по документам узнал, что у нее есть педагогическое образование, что она знает немецкий язык. И так она оказалась в нашей школе.
Дора Ивановна: «Привели меня под конвоем в школу, иду по коридору, с милиционером, дети смотрят… Зашла в кабинет директора, а директором в те годы была Нина Ивановна Белых – такая хорошая женщина! Она говорит охраннику, чтобы он вышел, стала со мной разговаривать. Она меня очень жалела, помогала, подкармливала, хотя и у самой не очень с продуктами было. Мне надо было ходить на работу из поселка Карналлитово. А зимы тогда такие холодные были – 40–50 градусов мороза! Учились же во вторую смену, уроки, совещания – до 11 часов вечера. Один раз иду и встретила волка, он овечку тащил на спине, а я не поняла сразу, что это волк. Директор Нина Ивановна Белых, она за речкой жила, меня иногда в морозы у себя оставляла ночевать, а когда сама в Пермь по работе уезжала, я с ее детьми оставалась, печку топила, кормила их.
В те годы в школе был прекрасный коллектив учителей. Здесь работали местные, соликамские, но были и те, кто был выслан как политический. Конечно, мне было трудно начинать работать, но мне помогали. И очень многому я научилась в своей работе от Софьи Михайловны Плотниковой. Она была выслана из Ленинграда, точнее, ее муж был выслан в Соликамск как политический, а она приехала к нему. Была выпускницей института благородных девиц, хорошо знала языки – пять языков, музыку. И была редкой души человеком. Меня учила преподавать немецкий язык, помогала готовить уроки. В школе всегда требовали проводить открытые уроки, в те годы тоже так было. Один раз было так, я веду открытый урок, а она у меня на уроке была, сидит на последней парте, смотрю, она плачет. А испугалась, может, что не так делаю, ошиблась, урок закончился, я – к ней! Спрашиваю, что случилось, почему вы плачете, что я не так сделала? А она мне отвечает: „Я плачу, потому что я сама бы так урок провела, как ты, так бы все сделала…“»