Путник
Шрифт:
– Заработок, расшифровка.
На экране появился новый столбец. У Сергея глаза на лоб полезли: участие в эксперименте в качестве испытателя, постановка задачи в области лингвистики, предоставление организма для исследования… Сергей посмотрел на Вила.
– Всё просто, ты был не зарегистрирован, и я дал разрешение перенести с РИМа кой-какие данные в УМ. Это безвредно… Кстати, ты оформлен временно, как работник НОК-центра. Испытатель-лаборант. Если захочешь – можешь уволиться. Просто это было необходимо. Нужно было как-то тебя легализовать. Случай-то необычный ... и юридически тоже. Сам понимаешь.
– Да нет, я ничего – просто удивляюсь. И на сколько времени мне этого хватит, если не шиковать?
– Тебе можно не экономить, – участие в смертельно опасном эксперименте, – ты сейчас богаче нас с Вовой раз в сто.
– Слушай, а что это за «постановка задачи»? Я каким боком к лингвистике – у меня что, бред был?
– Да нет, ты же сам сейчас только толковал, что язык не изменился. Машина услышала, – сформулировала это как задачу для исследования и откинула на твой счёт сколько положено.
– Нас подслушивают?
– Сергей, пятясь, вернулся за стол.
– Мы же находимся в научном центре – здесь все разговоры, даже в курилке, анализируются на поиск информации инновационного характера. Если есть что-то ценное, то машина всё это запомнит, отдаст на сортировку… Отсюда, кстати и твоё имя в памяти – ты же сам его только что назвал. Подробнее тебе УМ расскажет. Я покажу, как с ним общаться.
– Так, Вил, – прервал Вова, – не наваливайся на парня, видишь – еле сидит!
– Да, точно, основная твоя задача сейчас, – пореже с постели вставать.
– Да я в норме… («интересно, почему я до сих пор не спятил? Или уже…»)
– Это не нам решать, – пока ты лежишь в кровати, – машина за тобой следит, если нужно, – лечит. Короче, пошли, покажу, как с УМом общаться и ложись. Раньше ляжешь, – раньше выйдешь!
– Раньше эта фраза имела несколько другой вид… и смысл. Хотя … ладно, неважно… Ещё один практический вопрос. Как бы объяснить-то… В моё время в тайге нашли семью религиозных фанатиков. Они долго жили вдалеке от людей. Так вот. Дело тогда довольно печально закончилось – они чуть не все поумирали от болезней. Их организмы оказались не готовы к встрече с остальными людьми. Не хватало нужных антител… Были и другие подобные ситуации… племена в джунглях…
Вил кивнул:
– Понятно. Можешь не волноваться. Наш РИМ работает по программе «Путник». Это космическая программа. Короче, эти вещи там предусмотрены. Сопротивляемость твоего организма даже лучше в известном смысле, чем у среднего жителя Земли.
– Космическая? То есть у меня здоровье как у космонавта?
– Именно… ладно, потом подробно расскажу, если интересно будет. Сейчас тебе отдохнуть нужно. И так с информацией у тебя явный перебор.
Минут через двадцать Сергей уже упал в постель.
Вил с Вовой долго смотрели на него, уже спящего, молча. Первым заговорил Чернородненко:
– Да-а-а … Воля у него из железа.
– Может, просто не понимает?
– Всё он понимает, всё чувствует. Он ещё и нас бережёт. Просто он сильнее нас, Вова, намного сильнее. Я, честно говоря, боюсь за его психику.
– Машина вытянет.
– Не знаю, будем надеяться! Ну, ладно, пора на ковёр…
Сигналы на комбинезонах взвыли хором, едва они вышли из лаборатории. Они дружно придавили сигналы и рысью рванули к лифту. Путь до кабинета директора они пролетели, не обменявшись ни словом, ни взглядом. Романтика общения с предком кончилась, и теперь их ожидала разгневанная реальность в лице директора Майка Тора по прозвищу Бонзай.
Глава 3
– Я хотел бы услышать ваши предложения, – сказал директор вечную фразу. Он стоял, уперевшись в тяжёлый стол эпохи Сталинизма своим не самым торжественным местом.
Вил с Вовой были похожи на посетителей чистилища, – тон, которым была сказана вечная фраза, не оставлял сомнений в том, что предложения, это последнее, что хотел бы слышать шеф.
– Да-а-а – протянул Тор, – да. Видимо, моя речь будет не более содержательной, – там! – Кивок вверх. Вторая пауза была ещё страшнее первой. Ярко-голубые глаза медленно проявились на пергаментном лице.
– Надеюсь, вы понимаете, – это не просто небрежность при проведении эксперимента. То, что вы сделали, – преступление… против человечества.
Вил вздрогнул.
– Мы собирались провести анализ ситуации…
– Это сделано. Проверку провёл я сам по косвенным данным. Всё чисто пока.
– …
– Пока! Я сказал.… В прошлое безнаказанно не влезешь, – вы туда из пушки пальнули! Это должно отозваться.
– Это ещё никто не проверял… – начал неуверенно Вова.
– Мы проведём глобальную проверку, – Вил толкнул Вову в бок.
– Это исключено, я ограничил выход информации на УМ. Не нужно смотреть на меня, как на сумасшедшего. То, что всё обошлось – это ещё вилами на воде. За такие вещи даже разрушение, – как по головке погладить. Вы поставили человечество на грань катастрофы! Я тоже. Потом мы можем до бесконечности говорить о том, что установка вразнос пошла. Записей нет, установки нет, разведчика нет, – Бонзай судорожно взмахнул рукой, – зато есть это… явление… в лаборатории. Может получиться, что никакого «потом» у нас не будет… Проверка... чушь, ну какая может быть проверка?
Бонзай пробежался из одного угла в другой, – движения его напоминали движения насекомого.
– Про эксперимент, я имею в виду предка, не говорить, – даже думать запрещаю громко. Для всех – сбой по части энергетики, тем более, что информация про энергетику процесса всё равно нужна. Поэтому ты, Вил, прямо сейчас в Ригу; ты – в Мурманск. Оба быстро, но без суеты. Материалы работы мне, дубликаты уничтожить, личные дубликаты защитить так, чтобы даже сами не могли влезть. Когда я разберусь, то вызову вас сам. Всё, что смогли, вы уже сделали. Сначала наломали дров, вытащили непонятно кого непонятно откуда. Хорошо, что смогли реанимировать, но при этом я почему-то узнаю обо всём только на вторые сутки, и не от вас, а по сети проекта «Путник». Заварили кашу. Ладно. Всё… топайте.