Пьяная Россия. Том третий

Кременская Элеонора

Налимов смутился и, поправив воротничок костюма, направился к двери, у самого выхода обернулся:

– Эй, Павел Иванович, может, ты хочешь присоединиться ко мне, так приглашаю! – великодушно повел он рукой.

Щербаков весело рассмеялся.

– Нет уж, уволь, ведь твоя стряпня ни на что не похожа!

– Зато здоровая пища, безо всяких там ГМО! – угрюмо заметил Налимов.

– Раньше надо было думать, – сказал Щербаков, – прости меня, душа моя, но нет!

– Не прощу, – покачал головой Налимов, –

ей богу, не прощу! Вот ты сейчас в столовую при пивзаводе пойдешь?

– Какое, – отмахнулся Щербаков, – я, друг мой, в один ресторанчик повадился, жаркое в горшочке кушать!

Налимов притормозил и снял палец с ручки двери:

– Неужто, вкусно? – осведомился он.

– Ты не представляешь, как! – со вкусом произнес Павел Иванович и взглянул на настенные часы.

Валентин Михайлович проследил за его взглядом.

– Однако, без пяти, – задумался он.

– Так что? – прищурился Щербаков.

– Ну, а как в смысле денег? – пошевелил пальцами, Валентин Михайлович.

– Эк, тебя разобрало, – сощурился Павел Иванович, – изволь, давай посчитаем!

И принялся загибать пальцы.

– Домой ты на машине поедешь?

Налимов уверенно кивнул.

– Стало быть, на бензин потратишься!

– Овощи, котлеты, мясо для обеда покупать станешь?

– А то, как же, – развел руками Налимов, нервничая, – у меня покамест своего хозяйства нету.

– Будет, – подмигнул Щербаков и продолжил, – вот видишь, опять потратишься! Да ты не тушуйся, я тебя приглашаю и за обед заплачу, ты не беспокойся, я богатый, копейки в кармане не считаю!

– Так ведь и я не считаю, – вскричал Налимов, – просто жаль тратиться на дрянь всякую!

– Ты убедил себя в этом идиотизме, – возразил Щербаков и встал, направляясь к двери, – пойдем, что ли отведаешь нормальной пищи!

Налимов с сомнением в лице вышел вон. Щербаков, не торопясь выключил верхний свет и, оглядев богатое убранство кабинета, затворил двери с другой стороны. Навстречу, из-за компьютера поднялась секретарша.

– Павел Иванович? – вопросительно взглянула.

– Светочка, я вернусь через час!

– На обед?

– Желудок – враг мой! – и Щербаков почему-то показал рукой на застывшего при выходе из приемной, Налимова.

– Налимов? – с иронией в голосе, произнесла Светочка и взглянула на Валентина Михайловича с презрением.

– Чего это она? – выйдя из приемной в обширный светлый коридор, спросил Щербаков.

Налимов смешался.

– Или ухаживал? – догадался Щербаков и хлопнул Налимова по плечу. – Тогда понятно! Подарки передаривал? А может подарок Светочки ей же и подарил, а?

Валентин Михайлович обиженно хмыкнул, но не ответил, а Павел Иванович продолжил.

– Я ведь знаю, как ты ухаживаешь за женщинами, наслышан, ни с днем рождения даму не поздравишь, ни на свидание не пригласишь, таскаешь только к себе домой да кормишь кошмарными обедами.

Они вышли на улицу и Налимов, не без удовольствия оглянулся на золотистую табличку обозначавшую мэрию города. Он в пол-уха слушал товарища, но, однако подмечал подобострастные взгляды горожан узнававших при встрече Щербакова. Часть славы доставалась и Налимову.

И он вышагивал куда как важно. Тем временем, Щербаков продолжал говорить:

– Перевоспитывать тебя поздно, но все же, вот тебе мой совет. Ежели приглашаешь женщину на обед, так выбери кафе с хорошей кухней, интимной обстановкой и не охаивай заказ возлюбленной, не ори, пожалуйста про свое ГМО! А домой зови лишь, когда дело до сути дойдет, пригласи перед тем повара и пускай он тебе сготовит вкусный ужин. Сервируй стол, зажги свечи, сладкое вино приобрети, женщины любят сладкое вино!

Они вошли в ресторан. Уселись за столик, у окна. Налимов жадно пробежал глазами меню, назаказывал и когда весь столик был уставлен яствами, накинулся, торопясь и чавкая.

Скоро с него полил пот и, вытирая сырой лоб очередной бумажной салфеткой, Налимов взглянул в глаза Щербакову:

– Хорошо тебе говорить, ты семейный человек!

На что Щербаков перестав улыбаться и отложив ложку, ответил:

– Спешу тебе напомнить, Валя, и ты был семейным человеком, только жену, дочь забросил и дома появлялся лишь для сна.

– То есть, я же и виноват? – возмутился Налимов, не отрываясь от жаркого и шумно прихлебывая.

– Конечно, виноват, – подтвердил Щербаков, – карьера – не любовница, нельзя ей посвящать все силы.

За прозрачным стеклом окна, только руку протяни, проходили красивые девушки и стройные, подтянутые, молодые женщины, Налимов оторвавшись от поглощения пищи, смотрел с невыразимой тоской.

– Они все хотят, чтобы я на них женился, – вздохнул Налимов.

– Считаешь себя бесценным? – расхохотался Щербаков.

– У меня квартира двухкомнатная в престижном районе города, дорогая иномарка и я возглавляю предприятие! – важно проговорил Налимов.

– Предприятие возглавляешь? – переспросил Павел Иванович, вытирая слезы от смеха, – А я думал, ты – директор школы.

На что Налимов, пожевав губами, ничего не ответил.

– Безусловно, ты – почетный пенсионер города, – закивал Павел Иванович, – и конечно, тебя наградят на юбилей медалью за заслуги на педагогическом поприще, но прощу тебя, не гордись, пожалуйста, не гордись!

– Я и не горжусь, – задирая нос, произнес Налимов, – но мне приятно!

И спохватился:

– Павел Иванович, не отправляй меня на покой, дай еще потрудиться на благо отечества!

– С одним условием, – погрозил пальцем Щербаков.