Пьяная Россия. Том третий
Шрифт:
Вокруг его автомобиля шумела жизнь. Волновалось поле пшеницы, звенели невидимые кузнечики, порхали птички и где-то высоко в небе заливался жаворонок.
Но с другой стороны, думал Налимов, глядя на дрожащую от зноя линию горизонта, Валечка хорошо готовит, вкусно. И Валентин Михайлович сглотнул, вспоминая наваристые борщи и нажористую картошку с мясом, приготовленные умелыми ручками подруги.
И опять-таки, если женится, не придется со стиркой возиться, чистоту в квартире наводить, все
Однако у нее есть дочь, вздохнул Налимов. Проблема!
Валентин Михайлович вышел из машины, покачался с каблука на носок, уперев руки в бока, посвистел сквозь зубы и придумал:
– А чего я парюсь, – воскликнул он так громко, что в пшенице замолчали кузнечики, – дочь у нее большая, сама проживет! Опять-таки, квартира есть, денег на месяц я ей оставлю, так и быть, а там сама как-нибудь проживет, не маленькая, работать устроится!
И приняв решение, Налимов прыгнул за руль.
Валентина оказалась дома, и Валентин Михайлович отодвинув ее в сторону, деловито прошел на кухню.
– Все великие дела у русских людей решаются на кухне! – заглядывая в кастрюлю, объявил Налимов.
И потер руки.
– Ну-с, может, покормишь жениха?
– А вот с этого места поподробнее! – потребовала Валентина.
Но Налимов, вдохновленный своей идеей, не слушал бормотания, пускай даже будущей жены, а усевшись за стол, отдал должное фантастически вкусному рассольнику.
Хлопнула входная дверь, дочь Валентины, протянув матери, прозрачный пакет с шоколадным тортом, уставилась на Налимова.
– А этот боров уже обжирать нас приперся?
– Как ты разговариваешь! – хлопнул ладонью по столу Налимов. – Немедленно извинись перед будущим отчимом!
– Кем? – одновременно воскликнули мать и дочь.
– Я извиняюсь, перед кем я должна извиниться? – наклонилась к Налимову, чтобы заглянуть ему в глаза, девочка.
– Я все решил, – подскочил Налимов и в два прыжка пронесся от кухни до входной двери и обратно, задевая локтями стены маленького коридора, – мы поженимся и переедем в мою квартиру, а тебе!
Ткнул он пальцем в дочь Валентины:
– Останется эта квартира! Не хило, да?
С завистью посмотрел он на девочку и пощелкал пальцами:
– Напомни, как бишь, тебя зовут?
– Это надо было узнать в первую очередь! – язвительно заметила девочка и присела в реверансе. – Разрешите представиться, Хавронья!
– Хавронья? – переспросил Налимов и покрутил головой. – Ну и ну! Как ты ее назвала?
Накинулся он на Валентину, но не получив ответа, махнул рукой:
– Впрочем, чего от тебя было ожидать!
И продолжил, возбужденно притоптывая:
– На медовый месяц мы съездим к моим родственникам, на Украину. Они славно кормят! У них свой дом, куры, свиньи.
– Свиньи? – спросила девочка, озорно подмигивая Налимову.
– Не перебивай, Хавронья, – категорично велел Налимов.
– Мою дочь Мариной зовут, – сухо заметила Валентина, – и как ты собираешься жениться, если сегодня меня даже с днем рождения не поздравил?
– А у тебя день рождения? – с воодушевлением воскликнул Налимов. – Что же ты не сказала?!
– Я должен купить тебе подарок, говори, в чем ты нуждаешься?
И Налимов пустился в долгие объяснения о том, как ему дарят ненужные подарки, и он просто вынужден эти самые подарки передаривать.
– А вы подарите ей кастрюлю! – съязвила Марина.
– Хорошо, – и Налимов, не заметив язвительного тона девочки, выскочил за дверь.
В гипермаркете он с удивлением обнаружил, что качественные кастрюли стоили довольно дорого, дешевые же покупать ему было как-то неудобно, что о нем подумает невеста. И рассудив разумно, Валентин Михайлович купил торт и бутылку шампанского.
– А где кастрюля? – сразу же спросила Марина. – О, и торт йогуртовый, мама такие терпеть не может, а шампанское, конечно же, кислое!
На что Налимов не ответил, а одарив девочку злобным взглядом, заметил, сквозь зубы:
– А все-таки, это подарки!
И расплывшись в льстивой улыбке, направился к Валентине.
Но не успел и пары слов сказать, как она указала ему на дверь:
– Уходи!
– Как понять? – растерялся Налимов.
– Уходи, пожалуйста, и больше не приходи! – настаивала Валентина.
– Но, я принял решение, – недоумевал Налимов, отступая, – мы поженимся и переедем ко мне, а Хавронью, то есть, Марину…
Быстро поправился он и, сложив губы трубочкой, свистнул:
– На фиг! Она останется здесь!
– Это моя дочь! – рассердилась Валентина. – Она школьница, пошла в девятый класс! И, что значит, на фиг? Бессовестный ты человек, я люблю свою дочь, она – моя семья! А ты, на фиг?
– У нас еще и кот есть! – сунула под нос Налимову пушистого кота, Марина.
– Кошек не люблю, они гадят и противно пахнут! – отшатнулся Налимов.
– И кота на фиг? – поинтересовалась Марина.
– На фиг! – свистнул Налимов, упираясь спиной в двери.
– А может, это вас надо послать на фиг? – спросила серьезно девочка.
Налимов растерялся и поглядел на девочку. Она не преминула насмешливо высунуть язык:
– А торт у нас уже есть и, между прочим, мамин любимый, шоколадный! И разрешите полюбопытствовать, мистер обжора, на сколько лет вы старше моей матери?
– На сколько? – машинально переспросил Налимов, прижимая к груди йогуртовый торт и бутылку шампанского. – Если тебе лет сорок.