Пьяная стерлядь (сборник)
Шрифт:
— Еще рабочий день не закончился.
— По чуть-чуть.
— Давай.
К концу рабочего дня они допили бутылку, и Серега сбегал еще за одной и за шоколадкой.
Потом он проводил Женьку до дома — она по привычке назвала адрес Володечки, и только перед домом до нее дошло, что адрес — неверный. Женька разрыдалась на плече у Сереги, и он повез ее в коммуналку. По дороге остановились около магазина, чтобы купить еще бутылку и еще одну шоколадку.
Утром Женька проснулась с дикой головной болью. Правда, днем того же дня позвонил Володька
Они с Володькой встречались у нее в коммуналке. Женька набралась терпения. Примерно через пару месяцев таких встреч ее стало тошнить по утрам, начались головокружения и приступы немотивированной то паники, то истерики. Взяв себя в руки и посмотрев на настенный календарь, она пошла в женскую консультацию, откуда вышла с совершенно официальной справкой о беременности.
И опять она сидела на кухне с Володькой и с будущей свекровью. На столе лежала справка. Женька бегала в туалет — ее мутило. Свекровь поджала губы.
На следующий день они с Володькой подали заявление в загс. И опять по случаю беременности им предложили расписаться раньше, не ждать двух месяцев. Но Женька даже думать не могла о свадьбе — ее начинало выворачивать от одной мысли о салате «Оливье» и рыбе на горячее. Да и свадебное платье нужно было перешивать, расставлять не пойми на какой размер — она активно прибавляла в области талии.
На семейном совете было решено, что они поженятся позже, когда родится ребенок. Будущая свекровь не смогла скрыть радости и поддержала решение.
Для Женьки началась обычная семейная жизнь. Она опять переехала к Володечке и на работе замучила всех рассказами о том, как к ней придирается свекровь — то они чашки делили, то суп наперегонки варили. В общем, банальный быт.
В положенный срок Женька родила мальчика, Севушку. На имени — Всеволод — настояла свекровь. Женька решила не спорить — сил не было, да и не в имени счастье. А в Севушке счастье.
Володька забрал Женьку из роддома, с удивлением посмотрел в отворот конверта и отдал ребенка назад матери. Женька погрузилась в материнство. Севушка плохо спал, Володька не высыпался, вот тогда и пригодилась ее коммуналка. Володька уезжал туда ночевать, иногда даже не заезжая домой.
Скандал разразился тогда, когда не ждали. Севушке было три месяца, и Женька завела разговор о замужестве. Надо подать заявление, подготовить все, а Севушку можно будет из бутылочки покормить. Да и свекровь посидит, пока молодые гулять будут. Володька не спорил.
Женька опять достала свое свадебное платье, которое возила за собой из коммуналки к Володьке и обратно, и пыталась в него втиснуться. В талии она проходила, а вот в груди придется расставлять. Ну да ничего. Туфли жалко. Они еще тогда, когда Женька их покупала, сильно жали, но ничего, можно было и потерпеть, а сейчас она в них даже не втиснулась. Придется покупать новые.
Женька сидела
— Женя, а Сева-то не в нашу породу пошел, — заметила свекровь, постукивая ложкой о край чашки, размешивая сахар. — И не в твою.
— Что вы такое говорите? — удивилась Женька. За это время ей ни разу не пришло в голову поискать в чертах новорожденного младенца черты отца или свои. Дети все друг на друга похожи. Еще сто раз изменится.
— Изменится, конечно. Только в нашем роду рыжих евреев отродясь не было, — продолжала свекровь.
— Вы с ума сошли? Какие евреи? Какие рыжие? — У Женьки оборвалось сердце. — Вы уже не знаете, к чему придраться.
— Володечка у меня бутуз был, ножки-ручки в перевязочках, попочка, щечки, а твой — худющий, длинный и прозрачный, аж светится.
Женька среагировала на слово «твой», обиделась, ушла в комнату и, не удержавшись, подошла к кроватке. Севушка спал спокойно. Сопел. Ее мальчик золотой. Ручки, носик, волосики. Такой красивый, такой замечательный, лучший на свете.
Женька смотрела на сына и вдруг ахнула. Ей прямо плохо стало. Сердце колотилось. Как же она могла раньше не заметить? Ведь сходство очевидное. Один в один!
Севушка как две капли воды был похож на Серегу: такой же нос, такие же волосы, такой же худой. Все Серегино — и глаза, и подбородок.
Женька ни разу за это время не вспомнила о той единственной ночи, пьяной, мутной, которую провела с Серегой. Да и про него не вспоминала, говоря начистоту. Серега давно уволился, и Женька даже не знала, где он теперь.
«Не может быть, такого не может быть», — сказала она сама себе.
И опять почти накануне свадьбы состоялся семейный совет. Свекровь разложила на столе фотографии маленького Володи и тыкала в них пальцем. Володька молча кивал, соглашаясь. Свадьбу опять отменили. Женька плакала.
— И что теперь делать? — спросила она у Володьки.
Тот пожал плечами. Женька его чуть не убила. Ведь если бы не свекровь, он бы ничего не заподозрил и воспитывал бы Севушку, как родного. Опять он подчинился матери, опять пошел у нее на поводу. Женька была в ярости. Она схватила чемодан, побросала вещи и переехала с Севушкой в свою коммуналку.
Володя все-таки не был мерзавцем. Втайне от матери он привозил Женьке деньги, покупал для Севушки вещи и ни разу не назвал Женьку словом на букву «б», как регулярно делала его мать.
Женька устроила Севушку в ясли и вышла на работу. А что еще оставалось делать? Но она была этому даже рада. Севушка был под приглядом, денег с помощью Володьки хватало. Да и сам Володька иногда оставался у нее в коммуналке на ночь. Конечно, скрывал это от матери, которой говорил, что переночует у друга. Женька только хмыкала.
Одно ее беспокоило — что Серега не знает о существовании сына. Женька считала своим долгом поставить отца в известность. Она от Сереги ничего не хотела, просто сказать, что вот так получилось.