Пьяный полицейский
Шрифт:
Сначала мы услышали пение мотора. Мы стояли втроем на платформе и любовались мирным течением реки и полицейским, спокойно лежащим около машины. Нельзя его так оставлять, сказал я. Нельзя, сказала Галя. Но нам его не поднять. Может, проспится? Пьяные обычно замерзают, сказал я. Сейчас как раз самая опасная для этого температура окружающей среды. В мороз и то меньше. Ага, сказала Галя. И тут мы и услышали означенное пение мотора. Оно доносилось с той стороны железной дороги. О, может, тут ходит общественный транспорт и такси, с надеждой спросила Галя. Иностранец тоже как-то оживился. Вряд ли, сказал я. Иностранец тут же как-то поник, будто поняв меня. Из леса показалась машина и подъехала к самым рельсам. Переезда через железку тут не было, с точки зрения автомобильного транспорта железная дорога в этом месте функционально была равна реке. Из машины вышел водитель в кепке и стал доставать из багажника различные досточки и бревнышки. Мы в молчании смотрели на него. Э, ну чего стоите, помогайте, закричал он нам. Мы подошли к нему (и иностранец подошел). А чего делать? Смотри, ставим сюда бревно, на него доску, так? Так получается скат, так? так. По этому скату въезжаем на рельсу, между рельсами ставим два бревнышка и на них еще досок, чтоб по высоте подходило, ровно, как Загарский мост, и по этому мостику едем до другой рельсы, так? Ну так. С другой рельсы снова ставим скат и переезжаем железку. Ну так,
Пересекли первый путь, ведущий в Ебург, остановились, переждали товарняк. При переезде второго пути, ведущего в Пермь, случилась катастрофа: что-то произошло с колесом, машина заглохла и застряла. Как мы ни пытались ее вытолкнуть – не получалось ни в какую. Даже водитель выскочил из кабины, стал толкать – нет, не идет машина, мертво стоит. Железная дорога тут несколько поворачивала, и мы не увидели, а услышали и почувствовали по вибрации рельс, что со стороны Ебурга опять приближается поезд. От этой вибрации колесо обрело некоторую степень свободы, сдвинулось с мертвой точки. Давай, блять, тяни, толкай! – заорал водитель и с новыми силами уперся в машину. Я помогал ему и толкал с другой стороны, иностранец бестолково суетился вокруг, а Галя куда-то убежала, причем давно. Хотя какая с нее помощь, с хрупкой девушки с недостатком физической мощи. Машина стала подаваться, передние колеса уже въехали на скат, оставалось еще одно, небольшое усилие – но из-за поворота уже показался поезд, и тут же загудел, и стал тормозить – видимо, внутри сорвали стоп-кран – но с машиной мы не успевали. Мы бросили ее на рельсах и кинулись в лес, ожидая услышать звуки ужасного крушения.
Но все было сравнительно тихо. Поезд проскрежетал еще и остановился. Мы выглянули из кустов и увидели, что машина стоит в безопасности, целая и невредимая, около рельсов, и на нее опирается пьяный мокрый мент, еле держится на ногах, шатается и вот-вот скоро снова заснет. Из поезда выпрыгнула охрана и подбежала к нему. Мы спрятались за стволами деревьев и наблюдали за развитием событий. Рядом с ментом стояла Галя. От охраны к ним подошло такое же число парламентеров, то есть двое. О чем они говорили, мы не слышали, внешне все было мирно. Разговаривали они недолго, может быть, две минуты, после чего их старшой махнул рукой, поездные попрыгали по своим вагонам, и состав тронулся. Полицейский вдруг толкнул Галю, она упала, но тут же вскочила, бросилась на него, он просто схватил ее за руки и держал. Она кричала что-то в таком духе: Ублюдок, Гад, Как ты смеешь бить женщину, ну и так далее.
Когда поезд достаточно удалился, мы осторожно вышли из леса. Успокойте свою бабу, сказал полицейский, а то ведь и уебать могу. А что у вас случилось, спросил я. Вопросы здесь задаю я, сказал полицейский. Сержант Захваткин. От него все еще невыносимо несло этиловым спиртом. Вы зачем напали на женщину? Я все видел, сказал я. Вместо ответа он молниеносно достал дубинку и ткнул меня в солнечное сплетение. Я согнулся. Будешь пиздеть, наставительно сказал он Гале, я их всех отпизжу. Сначала его, потом его, а потом и его. Ясно? Ясно, сказала Галя. Так вот, повторяю вопрос, сказал полицейский. Чья машина, у кого права и техпаспорт. Моя, сказал водитель. Вы знаете, что вы ее оставили на железнодорожных путях общего пользования и чуть не спровоцировали крупную аварию? Только своевременное вмешательство работников министерства внутренних дел помогло ее предотвратить. Между прочим, ехал состав с нефтепродуктами. Знаю, угрюмо сказал водитель. Вы знаете, какой за это полагается штраф? Представляю. Огромный, с удовольствием сказал полицейский. Не только административная, но и уголовная ответственность! Может, как-нибудь так, сказал водитель. Никто же в итоге не пострадал. Может! Может, и так! засмеялся от радости полицейский. Но сначала разберемся в ситуации, я вижу, вас тут много. Ваши документы! сказал он иностранцу. Я не понимайт, сказал иностранец. Понятно, иностранец, сказал мент. Ваши документы! Я подал ему паспорт. Так, куда направляемся? Язык у него ужасно заплетался, понимать его было чрезвычайно трудно. В Киров, по месту прописки, сказал я. О, кировский? обрадовался он необыкновенно. У меня корешок армейский из Кирова, Паша Матанцев, может, знаешь такого? Конечно, знаю, сказал я, Маша Патанцев. Нет, Паша Матанцев. Ну мы в школе звали его Маша Патанцев. Маша Патанцев! Хитро! сказал полицейский. Ох, скажу я ему, поржем. А эта кто? А это моя секретарша. Сам-то я ученый, с конференции еду, а это моя секретарша Галина. Не сердись на меня, Галечка, сказал полицейский. Раз это друг Паши Матанцева, значит, он и мой корешок… Погоди-погоди… До него стало доходить. Ты что, правда ученый??? Ну да, сказал я. Занимаюсь корреляционно-иммунными функциями с высокой нелинейностью. Вот, могу книжку подарить – и я дал ему свой автореферат. Ну, профессор! Ну ты даешь! восхищенно кричал полицейский. Пашке расскажу, он охренеет! А я его с конференции везу, встрял водитель. Из Ебурга. С тобой у меня все равно разговор короткий, сказал полицейский. Я б тебя сдал в ГУВД, если б ты не вез моего кореша великого ученого Ваську Загибалова! Но и так просто отпустить тебя не могу, ибо правонарушение. В общем, так. С тебя чирик, с иностранца водка, ученого и его бабу отпускаю так. С бабы минет. Шутка! Понятно? А откуда у иностранца водка, спросил я. А у иностранцев всегда водка, русский сувенир! У меня на них глаз наметан! Непонятно только, откуда он у вас. Что у нас? Да иностранец! Да так, приблудился, сказал я. Иностранец, хотя по-русски и не понимал, в очередной раз как-то догадался, о чем идет речь, может быть, по ключевому слову vodka, достал из рюкзака бутылку и протянул полицейскому. Вот видишь, глаз-алмаз, сказал тот, и я восхищенно заохал. Привет Паше передавай, не забудь, сказал я. Да вот прямо щас могу позвонить, хочешь? Черт, сел. Ну ниче, в машине где-то павербанк. Полицейский открыл подаренную иностранцем бутылку водки и сделал большой глоток. Слушай, такое дело, сказал я. Мы заблудились, нам в Шалю бы надо. Машина еще, может, сломалась. Тут вообще электрички останавливаются? Останавливаются, сказал мент. Только двери не открывают. А чего тогда останавливаются? Ну порядок такой. А двери чего не открывают? А чего их открывать, требования безопасности же. Тут все равно никого никогда не бывает, только зоны кругом, если кто и сядет, так это беглые зэка. Или ворвутся внутрь, порежут тут всех нахрен. Нужно это кому, сам подумай? А еще ученый. Так что нечего тут, нечего. Как же нам до Шали добраться? У нас колесо спустило. Колесо? А-ха-ха-ха-ха! А берите мое колесо! Все равно у меня не машина, а подводная лодка уже. Да как же мы… Бери, бери, сказал! а не то застрелю, и он вытащил большой полицейский пистолет. Ладно-ладно, возьмем, не стреляй. Полицейский отпивал водку из иностранцевой
Чего дальше делать-то будем, спросил я у шофера. Чего-чего… Его колесо мне подойдет. Тоже восемнадцать. Вообще повезло. Так что, предлагаешь правда его колесо себе взять? Не возьмем – убьет. Это я точно знаю. Ну, может, на буксир его тогда, с запаской? Это можно, сказал водитель. Ладно, пойду поссу, – и он отошел. Иностранец с Галей стояли на платформе и сверху наблюдали за нами.
Таким образом, я временно оказался один рядом с машиной со спящим полицейским внутри. И вот что случилось дальше. Дальше вдруг спящий полицейский проснулся, заорал: А? Что? Ты кто, падла? – и выстрелил в меня, но по причине крайней алкогольной интоксикации не попал. Я отскочил в сторону и укрылся за ближайшим валуном. Остальные попутчики тоже сразу куда-то исчезли. Еще одна пуля ударилась о валун с той стороны. Не стреляй! Свои! – закричал я. Я друг Паши Матанцева, профессор! Какого такого Паши Матанцева? Ну из Кирова, армейского корешка твоего. А откуда мне блять знать, что ты профессор? А у тебя в кармане моя книжка! О некоторых свойствах корреляционно-иммунных функций с высокой нелинейностью! О бля, точно, донеслось через минуту. Выходи, профессор.
Из дальнейшей беседы снова выяснилось, что в Шалю нужно ехать то налево, то направо, то есть скорее сначала больше налево, а потом в основном направо. А потом снова налево. Вдоль железки только по просеке не едьте, сказал полицейский, там в болото попадете, не выберетесь. Если тут зэка из зоны сбегают, их там даже не ищут, оттуда выхода нет. Никто в это болото и не суется. Через лес, мимо санатория есть хорошая дорога, в смысле короткая. Подробностей этой дороги полицейский сообщить не успел, поскольку опять заснул.
Пока он спал, водитель снял его колесо, поставил себе, а на полицейскую машину поставил свою запаску, значительно меньшего диаметра. Ну все, я поехал, сказал он. Погоди, а нас не возьмешь, что ли? До Шали подкинь? Сначала налево, потом направо, потом опять налево. Да у меня места тут мало, не влезете. Да полно у тебя места! Да нет, не хватит. А ты смотри, ты эти все доски выкинь, а мы тебе вдвойне заплатим. Ну нет, я не могу, у меня заказ. А так мы подохнем тут все, помрем. Совесть у тебя есть? Совесть у меня есть, но этого больного я точно не могу взять. Проснется и начнет снова стрелять. Ну, может, протрезвеет, сказал я. Может, протрезвеет, а может, и не протрезвеет. Ну мы на буксире его. Ну ладно, попробовать можно, но вы тогда возместите все то, что он у меня взял, и за солярку платите. У меня мало осталось. Идет. И ты успокаиваешь этого своего ебанутого друга, раз уж вы такие кореша с Пашей Матанцевым. Хорошо. И еще даешь мне такую же книжку, что и менту. На родине всем буду хвастаться, что настоящего ученого возил. Да у меня мало осталось! Или книжка, или оставайся здесь, твердо сказал водитель. Тогда за дизель сам платишь, сказал я. Договорились, быстро сказал водитель.
Водитель прицепил к ментовской машине буксировочный трос и осторожно поехал. Я сел рядом с полицейским и стал рулить. Просто рули, сказал мне водитель. Куда я, туда и ты. Налево, направо, налево. Ясно? Как не понять, ведь я же ученый. И мы поехали. Для начала въехали на платформу, чтоб добраться до санатория, где творили Альчиков и прочие (платформа с обеих сторон имела удобный пологий скат). Я рулил, как и говорил мне водитель: налево, направо, снова налево. Налево, направо, снова налево. Налево, направо, снова налево. Таким образом машина стала уходить все больше налево, потому что каждый раз я рулил два раза налево и только один раз направо. Поэтому я стал рулить так: налево-направо, налево-направо, налево-направо, примерно как Джеймс Бонд в исполнении Шона Коннери в фильме «Доктор Но». Так дело пошло лучше. В общем, приноровился. Мимо платформы проехал грузовой состав. Мне показалось, что он идет слишком близко, я инстинктивно повернул налево и чуть не свалился с платформы. Учитывая, что я вел машину первый раз в жизни и не знал, куда нажимать в такой ситуации (когда чуть не падаешь с платформы), где тормоз, где красная кнопка, а где, может быть, катапультирование или парашют, я стал жать на все подряд и, кажется, выровнял машину. Так мы доехали почти до противоположного ската, когда полицейский справа от меня забормотал во сне и потянулся к кобуре. От страха я опять повернул налево, и машина упала с платформы. Раздался стук, будто камнем попали в стекло, отдалось в задницу. Я вжал голову в плечи, но полицейский снова заснул.
Бля, ты ось сломал, сказал водитель. Профессор хуев, долбоеб. Теперь мы точно не сможем его взять. Ну, может, в салон, спросил я. Да ты посмотри на это тело! Нет, брать его не буду, есть только три места. Или на, хочешь, забери свою книжку, пускай он вместо тебя едет.
Стало понятно, что полицейского все же придется оставить. Я пересел в машину к водителю, и мы начали свое путешествие до Шали вчетвером, без пьяного полицейского. Впрочем, нет, еще не начали. Около закрытого санатория, на асфальтовой хорошей дороге, сквозь которую, правда, начали пробиваться хвойные (или лиственные) растения, я закричал «Стой!». Чего тебе еще, сказал водитель. Он ведь там один остается. Ну мы всё же решили, как-нибудь выберется, для него поезд остановится, как протрезвеет, он же мент. Но все-таки… Поехали давай, нечего мне голову морочить! Все-таки я ему дам свою сухую куртку, его форма вся промокла, замерзнет, решил я. Давай скорее, сумерки скоро, закричала на меня Галя. Иностранец же смотрел как сова. Когда я уходил, я слышал, как Галя спрашивает у водителя: как вам моя прическа?
Я подбежал к полицейскому, с большим трудом снял с него форму. Во сне он причмокивал губами. Я друг Паши Матанцева, я друг Паши Матанцева, как мантру, повторял я. Потом надел на него свою куртку и, чтобы самому не замерзнуть ночью, взял его форму. Где-нибудь просушу. Нагрудный знак, на котором было написано «Сергей Захваткин», я перецепить не мог, взял форму со знаком. Теперь совесть у меня была чиста или уж, по крайней мере, очищена: полицейский был укрыт от ветра, в сухой одежде, рядом с ним на сиденье сушились его ботинки и носки. Открыл ему окно, чтоб он не задохнулся от скверного запаха спирта. Хоть ты и полицейский, но все-таки все равно же человек, негоже тебя оставлять замерзать, сказал я в порыве сентиментальности. Потом вернулся к машине. Увидев меня в полицейской форме, водитель сказал, вот мои права, сейчас покажу техпаспорт. Некогда шутить, сказал я, поехали, надо успеть до темноты, извините за задержку.