«Пьяный вопрос» в России и «сухой закон» 1914-1925 годов. Том 1. От корчмы до винных акцизов Александра II
Шрифт:
У западных славян в корчмах приставы передавали народу постановления правительства, судьи творили суд, разбирались дела между приезжими людьми, таким образом, корчмы долго заменяли ратуши и гостиные дворы. Народные герои обдумывали здесь планы военных действий. Верная выразительница общественного настроения – корчма ликовала в дни народного веселья и глубоко скорбела в годины бедствий 66 .
В болгарской корчме торговали женщины или девушки, их называли крчмарицами или крчмарками. Болгарская корчма иногда состояла из одной комнаты, посреди которой был очаг, где пылал огонь, а в крыше проделывалось отверстие для выхода дыма. Вокруг очага стояли столики и стулья, на которых сидели гости: старики, приходящие сюда для бесед, певцы, которые пели о старине, портной, обшивающий всю окрестность и знающий все новости, поп, дьячки и т. д. В углу корчмы на лавке продавали веревки, орехи, фасоль, пшено, а также вино и ракию (водку). К бочке приделывалась канелька (втулка), заткнутая чепом, и из бочки вино наливали в жестяную кружку (ока), или в глиняный кувшин (пукал), затем разливали в чаши. Древнеславянские напитки – квас, пиво и мед – постепенно совершенно исчезли у болгар, сменившись виноградным вином, доступным на юге всякому человеку, и водкой (раки-ей), употребляемой только богатыми людьми 67 .
66
Бородин
67
Прыжов И. Корчма. Исторический очерк // Русский архив. 1866. № 7. Стб. 1053– 1064.
Вот как болгарский писатель И.М. Вазов (1850–1921 гг.) обрисовал типичную болгарскую корчму середины XIX в.: «Светилось лишь одно маленькое узкое оконце с железной решеткой. За этим вросшим в землю окном притаилась ночная корчма. Если бы кому-нибудь вздумалось подойти вплотную к низенькой дверце этой корчмы и внимательно к ней приглядеться, он увидел бы при слабом мерцании ближайшего фонаря крашеную дощечку с надписью: «Народная корчма Знаменосца»… Корчма эта помещалась в глубоком подвале, куда спускались по узкой витой лестнице. Полуразбитая закопченная лампа висела под самым потолком и слабо освещала помещение. Теплый, удушливый воздух, спертый от копоти, табачного дыма и прокисших винных паров, заполнял это подземелье. У стены на высокой одиноко висящей полке красовались ряды разнокалиберных стаканов и кувшинов… Не хватало лишь посетителей. Вскоре они стали появляться один за другим, и длинный стол посреди корчмы окружили изголодавшиеся люди… Наконец обед начался. Люди шумно хлебали, чавкали, насыщаясь пищей. Завязалась оживленная беседа. Обсуждали политические новости, говорили о взломе в эту ночь кассы у какого-то торговца, о «народных тиранах», о недавно приехавшем из Мачина богатом турке, которого необходимо убрать, о боях в Болгарии позапрошлой весной, о скупости чорбаджей («чернобаджи» – по-турецки староста или зажиточный крестьянин – прим. автора)… После нескольких стаканов дешевого кислого вина… у посетителей разгорелись глаза и речи стали возбужденнее. Все чаще раздавались проклятия и брань». Ссора переросла в драку. «Драка взбудоражила всех… Все сбились в кучу». Однако вмешался хозяин корчмы и растолкал дерущихся. Чтобы сбить накал, он произнес патриотическую речь, где призвал всех принести себя в жертву Болгарии. После этого посетители запели. «Мощные звуки этой народной песни (так назывались тогда все патриотические песни, которые тайно распространялись в рукописях и распевались по всей Болгарии) наполнили подвал, вырвались на улицу и понеслись далеко-далеко. У корчмы собралась большая толпа, которая с каждой минутой росла. И узкий выход из этого подземелья казался людям отдушиной тайной пещеры, откуда слышались грозные голоса неведомых стенторов (стентор – в древнегреческой мифологии греческий воин, участник Троянской войны, способный кричать столь же громко, как кричат одновременно пятьдесят человек, глашатай, его облик принимала богиня Гера – прим. автора)… Окончив последний куплет, все снова уселись. Лица стали спокойнее… Толпа начала расходиться, как вдруг с улицы донеслось румынское восклицание: "Булгари беци!" – что означало: "Пьяные болгары!"» 68 .
68
Вазов И.М. Отверженные // Болгары старого времени. М.: Правда, 1983. С. 27–48.
В Древней Руси корчма известна с XI в. В юго-западной Руси славянская корчма удержалась долго. Почти в каждом городе была одна корчма, а в иных по две и более. Также корчма могла размещаться в крупных селах, на торговых путях, переправах и других людных местах. По всей Белоруссии и Украине корчма служила обычным местом собраний для дел, бесед и гульбы. Двор корчмы или стодола (сарай при корчме) служил местом собрания парней и девчат, которые приходят сюда плясать под музыку. Такая корчма в южной Руси была вольным и коренным народным учреждением. Тогда как в других местах женщина стыдилась войти в кабак или в трактир, а членами клубов там были одни мужчины, – в корчму входили все, и мужчины, и девушки.
Корчмы делились на два типа: без заезда (незаезжие) и с заездом (въездные, заезд). Первые предназначались для продажи напитков и еды, являлись местом встреч и сходов местных жителей, здесь собиралась на танцы молодежь; вторые, помимо этого, служили местом проживания купцов, прибывших на ярмарку, и отдыха путников, путешествовавших на собственных лошадях. Как правило заезжие корчмы строили у дорог, при въезде в населенный пункт или на торговой площади, около монастырей, на пересечении торговых путей, на границах владений. Большинство незаезжих корчем располагалось в обычных жилых домах, приспособленных для этих целей, поэтому они легко вписывались в застройку улицы или площади. Входную дверь в них, в отличие от жилого дома, делали в торце здания, выходившем на улицу или площадь 69 .
69
Сергачев С.А. Архитектура корчмы в Белоруссии // Архитектурное наследство. М., 1985. Вып. 33. С. 148–156.
Заезжая корчма (заезд) занимала особое место в структуре населенного пункта. Кроме шинка, кухни, сеней, кладовых она обязательно включала еще комнаты для постояльцев и конюшню. Размеры здания, ритмические построения фасадов, расположение относительно улицы заметно выделяли такое сооружение на фоне рядовой застройки. Корчма всегда выдвигалась ближе к дороге или улице. В большинстве случаев она стояла вдоль проезжей части (как правило, так было в деревне, а в городе – если позволяли условия). Это способствовало удобному въезду в корчму. Кроме того, фронтальная композиция среди выходящих на улицу торцов жилых домов выделяла здание корчмы, делала его заметным, запоминающимся, что немаловажно для сооружения, совмещающего функции торгового заведения и гостиницы.
Известный этнограф и статистик П.П. Чубинский охарактеризовал корчму так: «Корчма – это народный клуб, сюда сходятся в часы досуга мужчины и женщины и заводят дружескую беседу с знакомыми и приятелями, которые приходят в корчму не с той целью, чтобы напиться, но больше являются с намерением людей посмотреть и себя показать… Собирается известная компания, садится за стол, а летом на дворе в тени где-либо вблизи корчмы. По средине постилается платок, на который кладется разломанные на куски паляница (хлеб) и рыба,… тут же в корчме приобретенная. Кто угощает водкой, тот обязан подносить каждому по очереди; но первая рюмка всегда принадлежит угощающему. Когда разопьют взятую водку, другой член кружка покупает и подносит таким же образом; затем третий и т. д. Во время этой попойки идет общая дружеская беседа о житии-бытии вообще.... В корчму приходят музыканты, собираются парни и девушки и пляшут под звуки музыки» 70 .
70
Цит. по: Корчма как общественное учреждение // Киевская старина. 1889. № 4. С. 132.
И. Крейцберг относился к корчме более негативно: «Знакомство сельского обывателя с корчмой начинается с самого нежного возраста. Когда младенца привозят крестить в церкви, сперва его относят в корчму. Она как будто участвует в первом религиозном акте жизни ребенка, она уже в этот период его жизни начинает играть свой роль. Далее совершение акта конфирмации он ждет в церковной корчме, совершение акта бракосочетания он с волнением поджидает в церковной корчме. Смерти и корчмы не миновать ему. Так уже ему на роду написано. Если он хозяин и желает нанять себе рабочего, он получит его только в корчме. Корчма – пьяная рабочая биржа. Если он холостой, он подсмотрит себе невесту в корчме; если он женатый и хочет изменить жене, то поищет себе блудницу в корчме. Корчма – сваха и сводница. Излюбленное место прелюбодеяния, обыкновенное место грехопадения молодой девушки и молодого парня, растлительница общественных нравов. Кто чувствуете в себе в изобилии животной энергии, тот непременно пойдет в корчму, там он наверняка найдет какой-либо объект для упражнения избытка своих сил, или в жаркой схватке с противником получить нужное ему кровопускание. Корчма – арена кровавых схваток, ножевых расправ, кулачного боя, и зверских убийств. Кто любить картежную игру, или какую-либо другую азартную игру, тот найдет в корчме свои жертвы или своих надувателей. Корчма – игорный дом. У кого неправое судебное дело и желает склонить весы правосудия свой пользу, тот в корчме у буфета найдет судей, которые обманут бедную фемиду. Корчма – место предварительного кривосудия. Кому нужны ложные свидетели, тот их встретить у стойки в корчме. Корчма – поставщица профессиональных ложных свидетелей. Кому неизвестно, что корчмы служили и теперь служат притоном, сборным пунктом для воров, воришек и конокрадов. Наконец, корчма постоянно была гнездом всяких темных личностей, подстроивших народ к самым сумасбродным действиям. В корчмах впервые провозглашались и проповедовались разгоряченным пьяным головам богохульные, антигосударственные и всякие другие деструктивные идеи, теории и учения» 71 .
71
Крейцберг И. Роль корчмы в связи с алкоголизмом в Прибалтийском крае // Труды Первого Всероссийского съезда по борьбе с пьянством. СПб.: Типография П.П. Сойкина, 1910. С. 1015–1016.
На северо-востоке Руси, где общественная жизнь была развита гораздо слабее, чем на юге, корчма не везде имела большое значение. Суздаль, Владимир, Москва совершенно не знали корчемной жизни; напротив того, в Киеве, удивлявшем в XI в. своим народонаселением и своими восемью рынками, а также в не менее богатом Новгороде, в Пскове и Смоленске, корчмы составляли важное городское учреждение. В Новгороде и Пскове корчмы были собственностью городских общин. Немецкие и голландские купцы также имели право на продажу пива на своем дворе. Корчемники платили подати. Другая ситуация была в городах, которыми владели князья. Облагая пошлинами напитки, заводя свои княжеские корчмы, они преследовали вольное корчемство, вызывая тем самым появление тайных корчем. Звание корчемника унижалось, делалось преступным. В Паисиевском сборнике XIV в. в перечислении запрещенных занятий, за которые отлучали от церкви, рядом с чародеями, упоминался и корчемник. Весьма популярными корчмы стали на ярмарках. Так, на Моложской ярмарке, крупнейшей в Верхнем Поволжье, находившейся в 120 км от Ярославля, очевидцы в этот период насчитывали до 70 питейных заведений.
Описания русской корчмы достаточно скудны, но если судить по свидетельству венецианского путешественника Амброджо Контарини, посетившего Московское княжество в 1475 г., в русской корчме посетители не только пили, но и ели. Он так описывал образ жизни русского народа: «Их жизнь протекает следующим образом: утром они стоят на базарах примерно до полудня, потом отправляются в таверны есть и пить; после этого времени уже невозможно привлечь их к какому-нибудь делу. С утра и до трех часов они занимаются своими делами, затем отправляются в корчмы и остаются там до ночи; нередко, будучи пьяными, они устраивают там драки» 72 . Георг Перкамота, грек, находившийся на службе у великого князя Ивана III, отмечает, что русские в основном употребляют мед, которым «часто напиваются допьяна» 73 . Англичанин Джон Мильтон высказывался по этому поводу так: «Они невежественны и не допускают учения среди себя; величайшая приязнь основана на пьянстве; они величайшие болтуны, лгуны, льстецы и лицемеры, чрезвычайно любят грубую пищу и вонючую рыбу, питье их несколько лучше; ибо заключается в разных сортах меда: лучший делается из сладкой, малинового цвета, ягоды, которая также растет во Франции и называется малиною; другие делаются из черных ягод и разных других ягод; весной они также добывают из корня березы сок, который пропадает после июня месяца» 74 .
72
Барбаро и Контарини о России: К истории итало-русских связей в XV в. Л., 1971. С. 229.
73
Перкамота Г. Сообщение о России, продиктованное в 1486 г. в канцелярии Сфорца московским послом Георгом Перкамотой. Заметка, содержащая сведения о делах и властителе России // Вопросы историографии и источниковедения истории СССР (Тр. Ленинград. отд-ния ин-та истории АН СССР). № 5. М., 1963. С. 649–655.
74
Мильтон Д. Московия: пер. Ю.В. Толстого. М.: Имп. общ-во истории и древностей российских, 1875. С. 10.
Сначала корчмы были вечевыми и городскими заведениями, а потом перешли в ведение воевод, бояр и князей. Некоторые корчмы продолжали носить общественный характер. Так, в Псковской судной грамоте 1397 г. предписывалось: «А княжеские люди (пусть) по дворам корчем не содержат ни в (самом) Пскове, ни в пригороде и хмельной напиток не продают ни ведром, ни ковшом, ни бочкою». Были корчмы, которые принадлежали иностранцам: сначала голландцам, затем и немцам (особенно в Новгороде, который торговал с Ганзейским союзом объединившим торговые города в XIV–XVI вв. и державшим в своих руках всю торговлю на Балтийском и Северном морях). Сначала они просто привозили спиртное и привозили его на Русь на продажу. На первом этапе торговля носила меновой характер: хмельные напитки обменивали на воск, меха и другие товары. Потом перешли на деньги: арабские, греческие, немецкие. Позже иностранцам разрешили продавать алкоголь на своем дворе (продажа эта была не распивочной – бочками), а впоследствии – открывать корчмы. Напитки изготавливались тут же при корчме по своим рецептам. В XIV в. новгородцы выступили против продажи спиртного иностранцами, и в 1350 г. собранием общинных купцов было постановлено, чтобы под страхом взыскания 10 марок штрафа никто из иностранцев не смел продавать алкоголь на Готском дворе (на рубеже XI–XII вв. в Новгороде существовала торговая фактория готландских купцов – так называемый Готский двор с церковью Святого Олава, именовавшаяся новгородцами «Варяжской божницей», пострадала при пожаре 1152 г., когда сгорел новгородский торг). В 1474 г. к князю Ярославу Дмитриевичу Холмскому прибыл посол от князя Рижского с грамотой, в которой говорилось: «Мы к вам во Псков из своей волости корчмы пива и меду не пущати». В то же время с юрьевцами (Юрьев – современный г. Тарту) был заключен договор, где предписывалось в течение 30 лет «во Пскове корчмы не возить и не торговать» 75 .
75
Цит. по: Смиренный И., Горбунов И., Зайцев С. Пиво Российской империи. М.: ООО «АЯКС»–ЗАО «ГОТЭК», 1998. С. 13.