Пять граммов бессмертия (сборник)

Неминов Аркадий

– Я все понял, Сергей. Спасибо тебе и Зине. Можешь ей передать привет от Севы и скажи, что теперь ей бояться нечего. Я ничего не забыл, и все эти годы занимался исследованиями, правда, пока безуспешно. А информация, которую она мне передала, очень для меня важна. Очень!

Валерий Петрович ощущал необычайный прилив энергии, вызванный недавними событиями. Вот уже несколько недель в научных медицинских кругах только и говорили о его институте, не забывая упомянуть добрым словом и директора! А в этом – только его личная заслуга!

Кто

по крупицам собирал все мало-мальски значимые материалы по проблемам патологии наследственности? Кто списывался и созванивался со всеми более-менее известными мировыми специалистами в этой сфере? Кто пробивал среди единомышленников идею создания международной ассоциации и подбил западных партнеров на раскрутку богатых, но неизлечимо больных спонсоров? Кто, в конце концов, подвиг этих больных толстосумов создать фонд, где сформировался этот грант?

На все эти вопросы Валерий Петрович мог бы с гордостью ответить одним единственным личным местоимением!

Его заслуга была даже не в том, что, создав ассоциацию, он привлек всеобщее внимание к этой, пока не разрешенной проблеме. Главным было то, что все бразды правления будут сосредоточены в одних руках – его и Институте, что даст наибольший эффект для мозгового штурма. Ну, а всяческие побочные приятности в виде распределения самого гранта и председательства в Попечительском Совете Ассоциации, дающем неограниченные возможности управления деньгами и решениями этого Совета – всего лишь им лично заслуженные привилегии!

Он добился главного – финансирования! А, когда есть деньги, можно двигаться и дальше. Грошев не был бы директором и хорошим стратегом, к коим он себя справедливо причислял, если не умел бы планировать и просчитывать на несколько шагов вперед. Он понимал, что с него рано или поздно спросят результаты исследований, на которые он уже получил большие деньги, и поэтому он проделал предварительную колоссальную работу по поиску того, кто мог бы возглавить эти работы.

Перебрав множество кандидатур, и не только в своем НИИ, чьи научные исследования каким-то образом пересекались с темой профессора Осипова, он, наконец, остановился на одном из самых талантливых ученых из его института, которому он посулил золотые горы в случае успеха. Правда, в успехе этого предприятия Грошев сильно сомневался, понимая, что материальная составляющая в данном случае вряд ли поможет.

Ближе всех к успеху после Осипова был, несомненно, его ученик – верный соратник и родственник Колмогоров, но тот по слухам совсем опустился, работая чуть ли не грузчиком. Но не это было главной причиной нежелания директора видеть у себя в институте молодого последователя Профессора.

Дело было в самом Грошеве, вернее, в его непомерной гордыне. Не мог Валерий Петрович переступить через себя, даже когда на кону стояла его собственная репутация! Это было выше его сил! Одна только мысль, что ему придется извиняться перед этим мальчишкой-выскочкой и униженно приглашать обратно сводила его с ума.

Было, правда, еще одно, из-за чего он никогда бы не принял Колмогорова обратно, и в чем Валерий Сергеевич не хотел признаваться

даже самому себе. Грошев не мог допустить, чтобы на его горизонте опять появилось имя Профессора, которого он ненавидел и боялся даже после смерти.

А вся уже проделанная работа по этой теме была связана только с покойным Осиповым. Если мальчишке и удастся добиться успеха, ненавистная фамилия тут же всплывет из небытия, затмив его, Грошева, навсегда.

Глава 6

Анализы, которые показала Катя специалисту, давнему другу ее отца Андрею Анатольевичу Спесивцеву, изрядно того насторожили. Налицо были все признаки начинавшейся болезни. Подобную клиническую картину ему уже приходилось наблюдать у больных, у которых происходили некоторые изменения так называемых лизосомных ферментов, контролирующих процесс внутриклеточного расщепления. То же самое происходило и с самим Осиповым, а, судя по его рассказам, с его отцом и бабушкой. Все эти изменения происходили исключительно на генном уровне.

А следствиями этих изменений являлось накопление нерасщепленных макромолекул и увеличение числа лизосом в клетках различных тканей организма. Специалисты называли их еще «пенистыми» клетками. Такое накопление приводило к нарушению нормального функционирования клеток и их гибели. Чем сильнее функция фермента была нарушена мутацией, тем быстрее наступала гибель клеток в тканях, и тем быстрее прогрессировало заболевание.

Процесс лечения таких больных сильно затягивался и был малоэффективен. В крайних случаях предлагалось хирургическое вмешательство для удаления органа, отвечающего за всю цепочку – селезенки. Процесс на время действительно замедлялся, вызывая у пациентов временное облегчение, но накопление пенистых клеток не прекращалось, и основная нагрузка при отсутствии селезенки ложилась уже на костную ткань. Разрушалась костная система больного, и кончалось это, как правило, очень плачевно.

Андрей Анатольевич был дружен не только с самим Осиповым, наблюдавшимся у него последние годы, но также и их общим институтским товарищем Грошевым, который теперь возглавлял институт! Спесивцев, которого также интересовала эта проблема, не мог не заметить информации о предстоящем симпозиуме по генной патологии. Более того, он даже был приглашен Грошевым, но, насколько он знал, усиленная работа для решения этой проблемы пока успехом не увенчалась, несмотря на мощное финансирование со стороны Международной Ассоциации.

Он также был знаком и с Колмогоровым – ближайшим помощником Осипова, но и тот был не у дел.

Оставалось надеяться только на молодой организм его новой пациентки и счастливый случай.

– Катя, не отчаивайтесь! Всегда есть надежда на выздоровление. Не хочу от вас скрывать, что ваши анализы меня беспокоят. Необходимы будут более тщательные исследования, и мы с вами должны надеяться на лучшее. Все будет хорошо! Надо надеяться и верить! – Как ни старался Спесивцев говорить как можно бодрее, но его глаза все-таки выдавали нешуточную озабоченность.