Пять граммов бессмертия (сборник)
Шрифт:
С другой стороны, она, прожив не слишком долгую жизнь, ничем себя не запятнала. Она всегда просто любила их всех: родителей, мужа, сына Саньку. И, конечно, свою работу. Никому не причинила вреда и тем более – зла. Очень обидно уходить вот так рано. Она могла бы сделать еще много хорошего и для своих близких, и для людей вообще…
Ее мысли вдруг переключились на нечто иррациональное. Катя даже внутренне удивилась самой себе, ведь раньше ни о чем таком она, прагматик до мозга костей, никогда и не думала.
Возможно, в другой жизни ей повезет гораздо больше, и она проживет долго и счастливо? Ведь читала же она где-то, что души праведников переселяются в другие тела, чтобы продолжать творить добро. Она даже вспомнила название этого явления – реинкарнация! Правда, современное христианство отвергает переселение душ, проповедуя другие истины – о Рае и Аде, но ранние христиане вполне допускали такую возможность.
Катя вспомнила свой недавний разговор с одним немецким туристом, приехавшим в составе группы на экскурсию по городам Золотого кольца. Они тогда коснулись темы религии. Катя не особенно разбиралась в этом вопросе, да и истовой верующей себя не считала. Но тема, затронутая в экскурсионном автобусе, следовавшем по пути к храму Христа Спасителя, была поднята самими экскурсантами.
Разговор шел о разности понимания некоторых религиозных догм представителями различных христианских направлений – католицизма и православия. Вот тогда-то и взял слово этот профессор теософии Боннского университета.
Это был уже немолодой, но еще довольно крепкий мужчина с волевым и одновременно добродушным лицом. Он тогда произнес краткую лекцию на эту тему, коснувшись и различий в представлениях о самом рае православными и католическими священниками.
«Христиане-формалисты, как протестанты, так и католики, – сказал он тогда, – представляют Рай как некое место на небесах, где все играют на арфах, где улицы вымощены золотом, где Бог обитает в центре города, заменяя собою муниципалитет. Такие представления рождаются на основе скудных знаний о Боге либо незрелых суждений о Нем. Тем не менее, разумные христиане не должны отрицать возможность загробной жизни только потому, что никто не знает, какая она.
– А что имеется в виду под загробной жизнью? – заинтересовалась Катя. – Вы говорите о переселении души в другие земные тела? Другими словами, о реинкарнации?
– Современные христиане отвергают доктрину реинкарнации потому, что не находят в Библии ее подтверждения. Они утверждают, что учение о переселении душ является поздним дополнением к библейской традиции, а откровение Иоанна запрещает добавлять что-либо к священным текстам или удалять что-либо из них. Однако следует заметить, что именно этот запрет на вольное обращение со священными писаниями породил множество критических замечаний, поскольку современные исследователи установили, что некоторые библейские книги были составлены после «Апокалипсиса».
Откровение Иоанна не всегда считалось последним Текстом канонических христианских писаний. И если это действительно так, верующие христиане должны смириться с существованием реинкарнации, несмотря на то, что учение о ней пришло в христианскую традицию достаточно поздно… А вы-то сами верите в переселение душ? – спросил Катю профессор.
Она только пожала плечами. Катя тогда подивилась такой трактовке священного писания знатока мировых религий, но в глубине души была согласна с этой точкой зрения. Катю всегда интересовали знаменитые личности, предсказатели и прорицатели от Нострадамуса до Ванги, а совсем недавно она прочитала про легендарного Эдгара Кейси – христианского писателя и бывшего учителя воскресной школы, лечившего людей, находясь в глубоком трансе. Он также безошибочно умел предсказывать будущее. Согласно Кейси, Христос не только верил в реинкарнацию, но и перевоплощался около тридцати раз, прежде чем явиться в мир в облике Иисуса из Назарета.
Но, как бы там ни было, она находилась сейчас здесь, на Земле, в своем еще достаточно молодом и привлекательном теле, и все мысли о бессмертии души все же не могли в полной мере компенсировать то уныние, которое овладело Катей после посещения доктора Спесивцева. И все же теперь его пожелание не терять надежды стало восприниматься ею как-то по-новому. Она не то чтобы смирилась с безысходностью грядущего, вовсе нет, но ее как бы отпустило внутреннее напряжение, она словно бы сходила в церковь на исповедь и причащение.
Катя никогда не была фаталисткой. Не вполне доверяла теории неизбежности судьбы, придерживаясь другого взгляда: человек может изменить свою судьбу, если очень сильно этого захочет и поверит в это безоговорочно. Да и подтверждений этому было хоть отбавляй. Взять хотя бы случаи с чудесными исцелениями людей, на которых махнула рукой медицина, вылечившихся от смертельных болезней без видимых и объяснимых причин. Человеческий мозг – предмет до сих пор малоизученный. Но даже то, что удалось узнать ученым, позволяет утверждать, что мозг и его потенциальные возможности задействованы человеком лишь процентов на пять, не более.
С этим позитивным настроем Катя и направилась домой. Ничего, теперь ей будет легче бороться за свое счастье пока еще побыть на этой грешной земле.
– Вызывали, Валерий Петрович? – Зина, робко постучав в кабинет директора, остановилась на пороге роскошного помещения. Не слишком часто ей приходилось здесь бывать, несмотря на ежемесячные телефонные отчеты вот уже на протяжении почти четырех лет.
– А, Козырева, проходи, – Директор сидел за своим огромным столом и перебирал бумаги. Закончив, посмотрел на растерявшуюся сотрудницу.
– Рассказывай, что нового в лаборатории? Как там продвигаются твои дела под руководством Сергеева?
– Да все по плану вроде. А что именно вас интересует, Валерий Петрович?
– А скажи-ка мне, Зинаида, уж не ты ли рассказала некоему Колмогорову о наших институтских делах? Может быть, ты с ним общалась на эту тему?
– Что вы, нет, конечно! Я помню, о чем вы меня предупреждали. Как можно?! А почему вы спросили, Валерий Петрович? Что-то произошло?
– Да вот приходил он ко мне. Просился назад, говорил о неких своих наработках. Неужели он и вправду преуспел в этом вопросе? Можешь узнать, насколько серьезно он продвинулся или это всего-навсего был треп? Может, действительно у этого выскочки есть то, о чем мы не знаем? А знать должны, понимаешь меня? Но ему не надо говорить, что это – мое поручение!
– Все сделаю, не беспокойтесь. Все узнаю аккуратненько и доложу.
– Ну, ступай, пожалуй… да смотри, лишнего не сболтни! Узнаю, что за моей спиной орудуешь, выгоню с «волчьим билетом»!
– Что-то ты задержалась, Катюша, – озабочено проговорила Елена Дмитриевна, вглядываясь в лицо дочери. – Ну, что сказал врач?
– Да ничего особенно, мама, – уклончиво ответила Катя, но, глянув на встревоженное лицо матери, помедлила и решительно продолжила: – Да, ты была права! Врач сказал, что у меня те же симптомы, что и у отца. Я больна… Но главное – даже не я, а мой сын! Что будет с ним, если я с этой проклятой болезнью не справлюсь? – Она смотрела на мать в упор. – Ты не должна была рожать, зная, что подвергаешь смертельной опасности свое потомство! И… я тоже не должна была! – последние слова она произнесла с надрывом, нервы ее не выдержали, и она зарыдала.