Пять граммов бессмертия (сборник)
Шрифт:
– Уважаемый ученый, – сказал он, – проявил непростительную, даже преступную халатность, что в конечном итоге стоило ему жизни! Но, благодаря моему назначению на эту должность, ситуацию удалось благополучно разрешить, и результаты не заставили себя долго ждать!
Выслушав очередную порцию аплодисментов, он с удовлетворением сел на место, всем своим видом показывая, что пора заканчивать затянувшуюся пресс-конференцию. Ведь он сам уже поставил точку своим выступлением.
Директор многозначительно посмотрел на своего ретивого пресс-секретаря, который уже вскочил с места, готовясь исполнить волю босса, как вдруг Мария Пахомова подняла вверх руку с блокнотом.
– Разрешите? У меня вопрос к господину Грошеву.
Курочкин вопросительно посмотрел на директора. Тот благосклонно кивнул головой.
– Да, пожалуйста, но это – последний вопрос. Мы уже выбиваемся из регламента. Не забудьте представиться, пожалуйста.
– Да, да, конечно. Я – Екатерина Колмогорова, дочь профессора Осипова и жена кандидата биологических наук, старшего научного сотрудника Всеволода Колмогорова – истинного автора этого изобретения! Господин Грошев, – Катя была спокойна, как никогда, – вы не хотите рассказать всем присутствующим, каким образом и от кого была получена формула фермента, созданного впоследствии в лаборатории уважаемого Игоря Александровича Сергеева? – она с вызовом посмотрела на вмиг посеревшего Грошева.
Только теперь он понял, кто и ради чего затеял это журналистское представление.
Между тем женщина продолжила:
– Может быть, если вам трудно говорить, попросим на этот вопрос ответить самого Сергеева?
В зале наступила оглушительная тишина, которая вдруг взорвалось криками: «Что происходит?», «Требуем ответа!»
Ничего не понимающий Курочкин, растерянно глядя на Грошева, закрывшего лицо руками, попытался призвать расходившуюся журналистскую братию к порядку, но все было тщетно.
Фотокоры с новой силой защелкали техникой. Еще бы! Такая сенсация! Аудитория ревела и свистела на все лады, пока не встал со своего места бледный Игорь Александрович Сергеев. Зал мгновенно затих, ловя каждое слово человека, от слова которого зависела сейчас судьба всех причастных к этому скандалу людей, а самое главное – тайна авторства эпохального открытия!
– Простите меня, ради Бога, – начал он тихим голосом, обращаясь в зал. Затем повернулся к директору, который сидел с каменным лицом: – И вы тоже меня простите, Валерий Петрович, но больше молчать я не могу и не буду! – он снова повернулся к залу, и голос его окреп: – Господа, я хочу сделать официальное заявление! – он медленно обвел всех присутствующих грустным взглядом. – Да, я немного покривил душой, когда отвечал на вопросы журналистов. Я говорил, что фермент был синтезирован в нашей лаборатории, но я умолчал, каким образом мне попала его формула. В моих словах не было лжи, была преднамеренная недосказанность, о чем я сейчас очень сожалею. Действительно, формулу этого фермента мне передала моя помощница Зинаида Козырева, лично знавшая профессора Осипова и его ассистента Всеволода Колмогорова. Зинаида, будучи студенткой, работала под началом профессора лаборанткой. А получила она эту формулу от господина Колмогорова, который и является истинным автором этого изобретения!
Не успел он произнести последние слова, как зал загудел, как встревоженный улей. Послышались сначала отдельные выкрики, которые тут же были подхвачены множеством голосов:
– Ав-то-ра! Ав-то-ра! Ав-то-ра!
– Господа, – Сергеев поднял руку, призывая зал к тишине, – господа, Всеволод Колмогоров находится здесь, в этом зале. Пусть он сам расскажет о своем детище. – Игорь Александрович сел на место, не глядя на директора.
На душе у него было легко и свободно. Тяготило его лишь одно – сделал он этот важный для себя шаг не по собственной инициативе, а только с подачи бесстрашной дочки профессора Осипова. И еще, ему до удивления было наплевать на последствия своего поступка. Может быть, единственного мужественного поступка в своей жизни!
– Иди, милый. Ничего не бойся! Расскажи им обо всем, – напутствовала Катя растерявшегося мужа.
Сева встал с места и повернулся к залу, собираясь с духом.
– На сцену! Выходите к микрофонам! Вас не видно! – раздались крики из зала.
– Постойте! – вдруг загремел усиленный микрофоном голос директора Грошева. – Это подлог! Вас ввели в заблуждение! Это заговор против меня и Института! Я требую расследования! Позовите охрану! – Директор был почти в истерике.
В зале началось нечто невообразимое. Со всех сторон раздавались крики: как одобрения, так и недовольства.
Сквозь улюлюканье и свист прозвучал взволнованный голос Игоря Сергеева:
– Я обращаюсь ко всем: пожалуйста, прекратите безобразие! Вы уже слышали здесь всех, кто хотел высказаться! Дайте же возможность сказать и Колмогорову, – похоже, он сам решил взять бразды правления пресс-конференцией в свои руки. Курочкин в это время усиленно обмахивал папкой красного, как рак, Грошева. – Всеволод Николаевич, пожалуйста, пройдите на сцену к микрофону.
– Почему вы здесь распоряжаетесь, господин Сергеев? Я пока еще директор, и вы находитесь в моем подчинении! – привстал с места Грошев, уничтожая взглядом своего завлаба.
– А почему вы пытаетесь заткнуть ему рот, Валерий Петрович? Если вы считаете себя правым, вам нечего бояться выступления вашего бывшего сотрудника, не так ли? Поднимайтесь, господин Колмогоров. Все ждут вашего заявления!
Сева под шквал аплодисментов поднялся на сцену и, взяв микрофон, подошел ближе к краю, словно как можно дальше хотел дистанцироваться от врага, сидящего за спиной.
– Друзья мои, – начал он хриплым от волнения голосом, – поверьте, не этого момента я ожидал последние четырнадцать лет. Вовсе нет! Этот долгожданный миг наступил для меня месяц назад, когда в лаборатории, в которой я когда-то работал под руководством моего дорогого учителя, был получен по моей формуле фермент, спасший жизнь моей жене Кате – дочери профессора. Вот тогда-то я и понял, что жизнь свою я прожил не зря. Сейчас же я счастлив, что справедливость восторжествовала, и мир узнает, кто на самом деле был первооткрывателем этого изобретения. И я говорю отнюдь не о себе! К сожалению действительно, как здесь и было упомянуто, взрыв в лаборатории прервал опыт по получению готового препарата, который теоретически вывел именно Викентий Борисович Осипов. В результате пожара погибли его последние записи, но кое-что все же сохранилось. И я готов это представить в качестве доказательств. В результате моего вынужденного увольнения из института мне четыре года в домашних условиях пришлось искать безвозвратно утерянную формулу ингредиента, заново подбирая необходимые пропорции. И наконец, совсем недавно, мне это удалось сделать. Справедливости ради хочу также добавить, что серьезным помощником в этом деле, как бы фантастически это ни прозвучало, оказался мой собственный сын! Но это уже совсем другая история! Главное то, что препарат был получен вовремя и апробирован на моей жене, в то время находящейся при смерти!
Наступила недолгая тишина, вновь прервавшаяся щелканьем фотокамер и выкриками с мест. Но настроение в зале изменилось. Сторонников версии директора явно поубавилось. Но сам Грошев, похоже, сдаваться без боя не собирался.
– Господа! – он снова взял слово, дождавшись, когда Сева сел на свое место, и шум в зале несколько поутих. – Господа, вы же видите, вас нагло обманывают! Рассказывают сказки о гениальных детях, которые могут заткнуть за пояс целый институт с научным потенциалом мирового значения. Неужели вы поверите, что в домашних условиях, кустарно, можно совершить переворот в науке?!