Пять капель смерти
Шрифт:
— Оказывается, нашему проклятому миру рабства и насилия осталось доживать считаные часы. Бог радости и счастья, лучезарный Сома, уже несет народу освобождение, а его мучителям возмездие.
— Страшная жуть.
— Не в этом дело. Неизвестный собеседник почти слово в слово повторил восторженную речь госпожи Лёхиной. Только срок освобождения приблизился. К чему бы это?
— Вам не кажется, коллега, что худшее из предположений доктора Цвета может сбыться? Ящик Пандоры уже открыт.
— Продолжайте, коллега.
— Нас ожидает Армагеддон или, по меньшей мере, Судный день, —
— Возможно, бог Сома и впрямь решил нас проучить, — говорит Ванзаров. — Но завтра мы еще посмотрим, как это ему удастся.
Рабочие «Франко-русского общества заводов» 6 января продолжили забастовку. Около завода все спокойно. На воротах завода вывешено объявление следующего содержания: «Рабочие всех цехов приглашаются в пятницу 7 января для выборов депутатов. 7 января будет дан в 8Ѕ часов утра свисток для созыва рабочих к заводу, а в 8 ч 45 мин ворота завода будут открыты. Администрация завода надеется, что все недоразумения будут в скором времени улажены».
В восемь часов утра поступила депеша из Департамента полиции, в которой сообщалось о начавшейся в городе всеобщей забастовке. Петербургский гарнизон и жандармское губернское управление переводились на военное положение. Был организован штаб по борьбе с беспорядками во главе с великим князем Владимиром Александровичем. В связи с возможными выступлениями вводился особый режим несения службы городовыми, отменялись отпуска и выходные дни. Все чиновники полиции должны были находиться на своих местах для получения дальнейших указаний.
Чтобы операция не сорвалась, Ванзаров потребовал от начальника сыскной полиции выделить необходимых людей. Филиппову не хотелось нарушать распоряжение Департамента. И тогда Ванзаров добавил веский аргумент: полковник Герасимов лично заинтересован в поимке преступника. Охранное отделение не смогло разыскать, а сыску удастся. При случае Филиппов сможет блеснуть успехами своих сотрудников, а если что-то пойдет не так — свалить все на охранку. Владимиру Гавриловичу такая мысль понравилась, он дал добро.
Накануне Джуранский и Курочкин отправились в Петербургский частный коммерческий банк для осмотра места и тщательной подготовки всех мелочей. Ротмистр обследовал входы и выходы, чтобы исключить малейшую возможность побега. Курочкин лично отобрал для задержания самых крепких агентов, пятерым выдал костюмы конторских служащих, остальные оделись, как заурядные коммерсанты.
Все было готово.
В центре операционного зала за элегантными столиками-конторками несколько клиентов заполняли бумаги и подписывали векселя. Еще один клиент, в котором не без труда можно было узнать Курочкина, беседовал со служащим банка. Рядом с окошечком кассира, которому предстояло выдать пятьдесят тысяч рублей, сосредоточенно работали четверо мускулистых служащих. Джуранский прятался за колонной.
Пробило четверть одиннадцатого.
Клиенты и служащие не покидали мест. Нетерпение возрастало. Минутная стрелка настенных часов показала двадцать минут одиннадцатого. Открылась массивная дверь, пропуская даму в серой пелерине и меховой шапочке. Лицо ее скрывала густая вуаль.
Ни один служащий или посетитель не обратил на нее внимания. Мужчины, опустив глаза, занимались деловыми бумагами. Даму это насторожило.
Прошло больше минуты, а она так и стояла на пороге операционного зала. Один из клиентов встал из-за конторки, подошел к служащему и принялся усердно с ним беседовать, перебирая бумаги. Другой продолжал писать.
Решившись, дама пошла к кассиру.
Услужливый господин привстал и улыбнулся.
— Добрый день, чего изволите? — спросил он, вцепившись в край столика.
В окошечко просунули чек с подписью Санже.
— У меня заказаны деньги на сегодня.
— Сию минутку-с!
Приняв чек, кассир записал его в учетную книгу, проверил номер по книге выдачи и сделал пометку в карточке клиентского счета.
Дама следила за манипуляциями.
Вчера в этом окошечке сидел другой господин, и она почти уговорила его выдать всю сумму. Кассир удалился, очевидно, чтобы получить разрешение. Но, вернувшись, заявил, что такую наличность банк может подготовить только к завтрашнему дню.
Кассир убрал бумажку в папку выданных сумм и вытащил из-под стола пачку ассигнаций. Вскоре перед ним выросла горка из пятидесяти упаковок. Он пересчитал, отщелкивая каждую пачку, и, убедившись, что сумма сложена правильно, пододвинул к даме. Раскрыв объемную сумочку, она скинула в нее пачки.
— Благодарю вас! — сказала она волнующим голосом.
Замок щелкнул.
С разных сторон к ней придвинулись господа, которые изображали клиентов, а за стеклом вместо кассира появились рослые клерки.
— В чем дело? — спросила дама, пытаясь освободить руки. Но было поздно. Ее держали крепко за локти и запястья.
— Что вы делаете, мне больно! — закричала она.
Курочкин взял сумочку и передал настоящему банковскому служащему.
— По какому праву! — закричала дама. — Я буду жаловаться!
— Попрошу не шуметь, госпожа… Как-Вас-Там, — сказал Афанасий. — Здесь банк, почтенное заведение. Вы задержаны сыскной полицией.
— Это беззаконие! Отпустите немедленно! Как вы со мной обращаетесь!
— Повели, — приказал Курочкин агентам. — Покажем птичку Родиону Георгиевичу.
Агенты подтолкнули даму. Она уперлась, вдруг охнула и обмякла, повиснув на руках. Без сомнения, женщина потеряла сознание. Растерянные агенты смотрели на старшего филера.
Курочкин почесал затылок.
— Ах ты, незадача! Ладно, кладите на пол и найдите где-нибудь нашатыря.
Барышню опустили на мраморные плиты. Кто-то снял пиджак и положил ей под голову.
На мгновение Курочкин отвернулся, чтобы посмотреть, не идет ли Ванзаров.