Пять лет
Шрифт:
– Мы уже наигрались!
– Дима, да что ты делаешь?
– спросила я, хотя никак не могла изобразить голосом достаточную степень недовольства происходящим.
Мы оказались на кухне, а он продолжал держать мою руку. И находился так близко, что думать я больше просто не могла. Он наклонился к моему лицу, продолжая улыбаться, и поцеловал. Очень мягко, но настойчиво. Я не оттолкнула его, на это мое тело уж точно не было способно, но и не ответила. Просто умиротворенно растворялась в долгожданной ласке, в его вкусе, в его запахе. Дима чуть отстранился, посмотрел с иронией:
– Что-то вы, Елена Александровна, в этот раз отлыниваете.
– У меня от твоего «Елена Александровна» либидо падает, - парировала я.
Он тихо засмеялся. Да гори оно все синим пламенем! И я, схватив его за ворот футболки, притянула снова к себе. Он, похоже, вознамерился отомстить мне за предыдущую пассивность и на этот раз позволил целовать себя, тоже не отвечая. И когда я уже решила возмутиться столь неподобающим поведением, почувствовала ладонь на моем затылке, лишающую меня простора для маневра. Его губы тут же перешли в атаку, а когда я почувствовала его язык, то не смогла сдержать стон, выдохнув прямо ему в рот. Не представляю, как долго продолжался этот поцелуй, но когда его руки спустились чуть ниже и стали такими же настойчиво-сильными, как и губы, я нашла в себе силы оттолкнуть его. Той же рукой, которой несколько минут назад притянула.
Он отстранился, но продолжал улыбаться и меня из рук не выпустил.
Глава 6
– Ты все-таки хочешь разговаривать, - прокомментировал он, беззастенчиво перейдя на «ты». Я решила не поправлять, раз уж до сих пор чувствовала его вкус на своих губах, и просто кивнула.
– Дима, ты мне нравишься...
– сказала тихо.
– Правда, что ли? Знаешь, ты мне тоже нравишься!
– шутливо перебил он.
Я улыбнулась, стараясь сосредоточиться и не отвлекаться на его слишком близкое присутствие.
– Но, понимаешь... Я не хочу всего этого. Я не была готова к такому.
– К какому?
– он перехватывал мой взгляд, не давая возможности его отвести.
– Ну... встречаться со школьником, например!
– решила настроить его на серьезность.
На кухню то и дело заходили другие гости, но заметив нас, понимающе улыбались и скрывались с горизонта. Мне было наплевать, что меня в таком положении могут увидеть мои или его друзья. Есть только здесь и сейчас! А в нашем «здесь и сейчас» посторонних нет.
– Разве я предлагал встречаться?
– этот вопрос меня смутил. Действительно, не предлагал. А Дима продолжил: - Лен, я хочу с тобой встречаться! Но если тебе само это слово не нравится - давай встречаться не будем.
Я не могла оторвать взгляда от его улыбки.
– А что мы будем делать?
– Все, что захотим. Целоваться, обниматься, танцевать и снова целоваться. Я буду провожать тебя до дома, а там мы будем... опять целоваться.
– И все?
– видя его прищуренные глаза, я не смогла сдержать сарказм.
– Конечно, нет, - он тихо смеялся.
– Еще мы будем кормить попугайчиков. Если тебе и слово «секс» не нравится, то мы будем кормить попугайчиков.
От его прямолинейности было сложно сдержать нервную дрожь в пальцах.
– Дим...
– Лена.
Да я готова на все, лишь бы слышать свое имя в его исполнении! Но это все же слишком быстро... Поэтому я попыталась начать заново:
– Дим, я не готова к такому.
– Судя по тому, как ты на меня недавно набросилась, вполне готова.
– Дима!
– возмущенно перебила его. Надеюсь, с возрастом он хоть немного научится тактичности! Хотя вряд ли...
– Хорошо, - недовольно отозвался он.
– Я вот что предлагаю: тут никого знакомых нет, Оксаны Алексеевны и прочих блюстителей нравственности - тоже. Мы можем жить хотя бы сегодняшний вечер?
– Да, - другого ответа родиться во мне просто не могло. Слишком близко были его губы. И я наконец-то снова дотянулась до них, сметая все запреты в сознании.
А потом мы с ним танцевали и это было... чуть ли не более возбуждающе, чем наши поцелуи. Наши тела так идеально вливались в музыкальный ритм, так гармонично дополняли друг друга, что это было вполне достойно названия «заниматься любовью». Да, именно так! В гораздо большей степени, чем потные фрикции, которые я пережила в другой жизни с другими мужчинами. В танце с ним было больше секса, чем в объятиях моих бывших, в мимолетных касаниях - больше страсти, чем в прижатых друг к другу телах, в его глазах - больше смысла, чем во всех признаниях, слышанных мною до. Куда я падаю, когда я с ним? Докуда мы можем добраться, когда мы вместе?
И снова поцелуи, объятия и смех. И ни один из нас не вспомнил про алкоголь или других присутствующих. Самые безумные наркоманы - влюбленные. А я точно была абсолютно влюбленной наркоманкой. Потом, возможно, я пожалею, что растворилась в этой эйфории. Но тот вечер стоил того, чтобы жалеть о нем всю оставшуюся жизнь.
А потом мы шли по ночному городу, не обращая внимания на редких прохожих, а они почему-то тоже на нас внимания не обращали, кутаясь в свои шарфы. Январь в этом году был особенно морозным. На улице такой холод, а внутри такое тепло. Как же хорошо...
Мы снова долго целовались возле двери в мою квартиру. Я забыла о существовании соседей и зловредных завучей, но очнулась, почувствовав, что наши поцелуи выходят из-под контроля и требуют продолжения.
– Дима, давай не будем спешить?
– сказала я, кое-как оторвавшись от губ.
На самом деле очень не хотелось, чтобы он уходил, но я чувствовала себя единственной, кто был способен остановить это безумие.
– Конечно, спешить мы не будем, - с улыбкой ответил он.
– Но, Лен, что мы вообще делаем? Мы и так потеряли два месяца. Если считаешь, что мы можем подождать еще парочку, то я возьму у Никиты его волшебные таблетки, - сказал Дима и снова шагнул ко мне.
Я засмеялась, закрыв лицо руками. Как же он мне нравится - все в нем! И я, наверное, просто умру, если перестану нравиться ему.
И снова эти губы, да как же сосредоточиться-то в таких условиях? Прижатая к стене, я уже задыхалась от возбуждения, но все же сказала:
– Дим, подожди, да подожди ты!
– Лен, - он обнимал меня и гладил по волосам, - можно, я все равно останусь? Ничего не будет, обещаю. Я просто хочу остаться.
Я посмотрела на него и ответила, жалея о каждом произносимом слове: