Пять недель на воздушном шаре
Шрифт:
Доктор Фергюссон, окинув взглядом всю эту картину, подошел к деревянной кровати монарха. Он увидел человека лет сорока, совершенно отупевшего от злоупотребления спиртными напитками и всяких других излишеств. Помочь ему было, конечно, невозможно. Эта так называемая болезнь была не что иное, как беспросыпное пьянство. Царственный пьяница находился уже почти без сознания, и никаким нашатырным спиртом его уже нельзя было бы привести в себя. Во время торжественного приема любимцы и жены султана, склонившись, стояли на коленях. Доктор влил в рот монарха несколькб капель
Фергюссон, видя, что ему здесь делать больше нечего, решительным движением отстранил от себя своих слишком восторженных поклонников, вышел из дворца и направился к «Виктории». Было шесть часов вечера.
Между тем Джо спокойно ждал возвращения доктора, сидя внизу лестницы. Собравшаяся вокруг него толпа всячески выражала ему почтение, а он, как настоящий сын Луны, спокойно принимал эту дань. Для божества он, пожалуй, был простоват. Держал он себя совсем не гордо и даже любезничал с молодыми африканками, а те просто не могли на него наглядеться.
– Поклоняйтесь, милые девушки, поклоняйтесь, – говорил Джо, – я добрый малый, хоть и сын богини.
Ему преподнесли дары, которые обыкновенно складывают в «мциму» – хижины, где помещаются идолы. Дары эти состояли из ячменя, и «помбе» – нечто вроде крепкого пива. Джо счел нужным отведать этот напиток, но для его нёба, хоть и привычного к вину и виски, он оказался слишком крепким. Он состроил ужасную гримасу, которую толпа приняла за любезную улыбку. Затем молодые девушки, затянув монотонную мелодию, исполнили вокруг него какой-то степенный танец.
– Ах, вы танцуете! – воскликнул Джо. – Хорошо же! Я не останусь в долгу перед вами и сейчас покажу вам, как пляшут у нас на родине.
И Джо пустился в головокружительную джигу. Чего только не выкидывал он – и извивался, и сгибался, и вытягивался, откалывал удивительные коленца, размахивал руками, принимал невероятнейшие позы, строил невозможные гримасы… Словом, он дал туземцам самое удивительное представление о том, как танцуют боги на Луне.
И вот африканцы, переимчивые, как обезьяны, стали воспроизводить все его прыжки, ужимки, гримасы. Ни один жест Джо не ускользнул от их внимания, ни одной его позы они не забыли. Началась такая кутерьма, все вошли в такой азарт, какого и описать невозможно. В самый разгар веселья Джо вдруг заметил доктора.
Фергюссон поспешно возвращался среди злобно орущей толпы. Колдуны и вожди, казалось, были в очень возбужденном состоянии. Доктора со всех сторон окружила толпа: она теснила его, угрожала…
«Странная перемена! Что же могло произойти? Не окончил ли султан свои дни на руках небесного целителя? Уж это было бы некстати», – пронеслось в голове шотландца.
Кеннеди со своего поста видел опасность, но не понимал ее причины. Воздушный шар, сильно раздутый газом, натягивал удерживающий его канат, как бы нетерпеливо порываясь подняться ввысь.
Но вот Фергюссон уже у лестницы. Суеверный страх все еще сдерживает толпу и не дает ей совершить над ним какое-нибудь насилие. Доктор быстро поднимается по лестнице, за ним несется Джо.
– Нельзя терять ни минуты, – говорит ему Фергюссон, – не пробуй отцепить якорь. Мы сейчас перерубим канат. Скорей за мной!
– Но в чем же дело? – спрашивает Джо, влезая в корзину.
– Что случилось? – допрашивает Кеннеди, держа карабин наготове.
– Смотрите, – ответил доктор, указывая на горизонт.
– Ну, и что же? – в недоумении возразил охотник.
– Луна!
В самом деле, луна, красная и великолепная, поднималась по темной лазури в виде огненного шара. Конечно, это была настоящая луна. И это значило, что либо на свете две луны, либо чужеземцы-плуты, каверзники и поддельные боги…
Естественно, что подобные мысли возникли в умах окружающих. Этим и объяснялась перемена в настроении толпы. Джо не мог не расхохотаться.
Толпа, понимая, что добыча ускользает из ее рук, завопила; луки и мушкеты нацеливались на «Викторию».
Но один из колдунов махнул рукой, воины опустили оружие. Колдун полез на дерево, очевидно намереваясь ухватиться за канат и притянуть шар к земле. Джо кинулся с топором в руках.
– Рубить, что ли? – спросил он.
– Обожди! – ответил доктор. – Быть может, нам удастся спасти якорь, а я ведь очень дорожу им. Канаты всегда успеем перерубить.
Колдун, взобравшись на дерево, умудрился, сломав несколько веток, отцепить якорь. Освобожденный шар мгновенно взвился вверх, захватив якорем колдуна, и злосчастный негр совершенно неожиданно понесся верхом на этом крылатом коне в воздушное пространство…
Изумление толпы, когда она увидела, что один из ее вангангов уносится в воздух, не поддается описанию.
– Ура! – закричал Джо, в то время как «Виктория» благодаря своей большой подъемной силе быстро поднималась вверх.
– Он держится крепко, – проговорил Кеннеди, и небольшое путешествие, конечно, не повредит ему.
– Что же, мы сбросим этого негра? – спросил Джо.
– Что ты! – отозвался доктор. – Мы преспокойно опустим его на землю, и, думается мне, что после подобного приключения его влияние как колдуна среди его соплеменников чрезвычайно возрастет.
– Пожалуй, они даже сделают из него бога! – воскликнул Джо. – С них станется!
«Виктория» была уже на высоте почти тысячи футов. Негр с отчаянной энергией вцепился в канат. Он молчал, глаза его были устремлены в одну точку. К его ужасу примешивалось удивление. Легкий западный ветер уносил «Викторию» от Казеха. Прошло полчаса. Доктор, заметив, что местность под ними совершенно пустынна, уменьшил пламя горелки и снизился. Футах в двадцати от земли негр решился спрыгнуть. Он упал на ноги и опрометью пустился бежать к Казеху, а «Виктория», освобожденная от лишнего груза, снова стала подниматься.