Пять новелл для принцессы книга 7
Шрифт:
– Удобно рассуждать тут, а ты пробовал сделать в мирах? И без нашей деятельности довольно разрушений. Сам ты никогда не делаешь, ты манипулируешь разумами, чтобы они исполняли твою волю. Я считаю подобный способ насилием.
– Вот поэтому ты и ходишь с разбитым плечом. Ты не можешь все делать сама.
– Я не делаю сама, я вмешиваюсь, если проблему некому решить. А на счет первооснов соглашусь. Все меры, что я предпринимаю, подобны латанию маленьких дырок в тонущем корабле. Отец обходит в беседах тему первопричин.
–
– Первоосновы не в твоей вотчине.
– Лор, что ты знаешь о странниках?
– Этот вопрос не дает тебе покоя со времен состязаний.
– У меня много вопросов. Я видела смерть, но не присутствовала при рождении, даже в видениях я не созерцаю появление на свет новых смертных.
– Она не созерцает, - передразнил Лоролан.
– Я не хочу говорить о странниках, и тебе советую избегать этой темы и их самих. Встреча с одним из них может резко изменить течение твоей жизни или сделает тебя несчастной.
– Так трагично?
– Тебе не дано их узнавать, что обезопасит тебя и от их влияния и от недовольства отца. А с рождениями ты еще столкнешься. Не торопись. Пока я замечаю лишь твое любопытство, но не вижу ни малейшего желания участвовать в процессе.
Эл нахмурилась, Лоролан рассмеялся.
– У тебя своеобразный юмор, - заметила она.
– А знаешь, что я заметил. Ты никогда не называешь меня братом. Значит ли это, что ты меня не считаешь братом?
– При такой проницательности мог бы не спрашивать.
– Мне не нравится, что ты считаешь меня другом. Я вообще не могу им быть.
– Повторю слова одного моего действительно друга. Я терплю тебя.
– Это не так. Твое терпение давно переросло в созерцание, в любопытство, даже в участие. Эл, мне всегда нравилось, как ты проявляешь страсть.
– Страсть опасна.
– Даже великие не избавлены от нее. Я припоминаю, как Кикха преодолевал притяжение к тебе. В мире смертных форм страсти особенно хорошо проявляются. Я с наслаждением любовался его муками.
– Кикха? Ко мне? Это был не он. Я ему интересна как соперник.
– Тем не менее, Элли. Тем не менее.
– Все эти страсти затерялись в потоке времен. Они дымка над горизонтом.
– А тот смертный тоже дымка?
– Лоролан улыбнулся. Ответ ему не нужен, достаточно видеть ее сейчас.
– Он в большей мере, чем я называется другом. Нет, Элли. Это ты стараешься думать о нем в таком качестве. Эту дымку над горизонтом ты не торопишься развеять.
Она замолчала.
– Напоминать о нем тебе тоже доставляет удовольствие, - сказала она, не поднимая глаз.
– Думаешь, что напоминания укрепят наши отношения.
– Мне интересно наблюдать, как ты стремишься развеять одни иллюзии и усердно хранишь другие. Пойми, наконец, чем выше ты ступаешь, тем больше пропасть
– Я всегда считала, что задача сильного покровительствовать слабым, быть им опорой, разделять их страдания.
– Это философия смертных, Элли.
– Тогда оставайся наедине со своей философией.
Эл резко развернулась и исчезла из сада. Потом она открыто негодовала в доме Браззавиля.
– Как можно быть таким черствым! Я скорей позволю растерзать себя, чем стану такой! Это правда, Браззавиль?
– Что тебе повторяли чаще всего? Стань тем, кем пожелаешь. Бесполезно вести подобные беседы, Лоролан - это другой опыт, подчас, противоположный твоему.
– Он намеренно сердит меня.
– Тот, кто не испытывает страстей, не станет говорить о них, - заключил слуга.
– Я смею советовать. Старайся не думать о твоем молодом дерзком друге.
– Ему ставят в вину, что он себя скрыл. Я тоже пришла от его поступка в ярость. Тогда. Если бы у меня хватило здравого смысла уйти с ним.
– Последствия стали бы непредсказуемыми. Ты обнаружила свое существование. Владыка нашел бы средство вернуть тебя.
Она была печальна. Рана пробудила в ней прежний букет чувств. Такой она Браззавилю нравилась больше.
– Ты не выходишь на балкон, - заметил он.
– Владыка сказал, что испытание окончено, - ответила она.
– Ты не испытываешь желания продолжить?
– Когда плечо заживет.
Браззавиль улыбнулся.
– Милинда готовит тебе новый наряд для путешествий.
Эл вздохнула.
– Он будет похож на прежний. Я прослежу.
– Пожалуйста.
– Мне не приятно делать тебе замечание, но ты не берешь оружие.
– В моих руках камень или дубина легко станут оружием.
– Ты избегаешь брать меч. Намеренно.
– Да. Искушение пустить его в дело велико для меня.
– Кто учил тебя сражаться?
Эл улыбнулась.
– Мое пояснение будет состоять из массы незнакомых понятий.
– Мне интересно, - настаивал слуга.
– Скажи просто.
– Я была ребенком, когда впервые взяла в руки оружие. Опытный воин показал мне несколько нетрудных приемов обращения, наиболее эффективных в бою. Стрелять я училась сама. Потом был курс в Академии Космофлота. Я пересекла время, чтобы полететь к звездам. Эта затея стоила мне очень дорого, но я стала тем, кто я есть теперь. Учителя были самыми разными, как оружие и способы обращения. Гордиться мне особенно нечем, для самообороны моих знаний предостаточно. Лучше совсем не затевать конфликтов.