Пять сталинских героев
Шрифт:
Когда я помогла Юре одеться, и мы с ним приготовились перебежать шоссе, на дороге показалась автоколонна. Вся группа была уже в лесу, а мы с ним оказались в реденьком перелеске в пяти-шести метрах от дороги.
Реакция была мгновенной – мы залегли за кустами, взяв в руки по гранате («лимонке»). На спине у каждого из нас был рюкзак, наполненный брикетами тола, часовыми минами, бутылками с горючей смесью.
Если бы фашисты решили захватить нас, мы подорвали бы себя гранатами, а взрыв был бы такой силы, что уничтожил бы большую группу фашистских солдат. Но фашисты, видимо, не заметили
Командир группы решил понаблюдать за дорогой.
Движение по ней оказалось активным, и мы решили заминировать дорогу ночью в нескольких местах.
Шесть человек должны были минировать дорогу, а остальные – быть в дозоре и наблюдать за дорогой. Когда мы заложили и замаскировали мины, послышался шум машин. Мы стали отходить к лесу и уже на опушке леса услышали взрыв.
Машин было много, а подорвались только три машины, идущие впереди. Солдаты, сидящие в следующих машинах, выпрыгивали на землю, началась беспорядочная стрельба.
Пламя перебрасывалось с одной машины на другую, и в свете бушующего пожара фашисты заметили группу людей, бегущих к лесу. Началась погоня за нами. Уходя от преследования, мы попали в болото, в котором были вынуждены просидеть по пояс в воде около трёх суток.
Фашисты потеряли наш след.
Они, видимо, даже предположить не могли, что можно так долго сидеть в воде, когда уже наступили морозы. Мы слышали немецкую речь, а на дороге было тихо,– значит, на ней работали сапёры.
Стало быть, цель была достигнута, движение по дороге прекращено, пока по ней не пройдут сапёры. «Отдых» в болоте принёс нам много неприятностей и болезней. Мокрые, уставшие, голодные мы ещё несколько дней шли по подмосковным лесам, не имея возможности зайти ни в одну из деревень, встречавшихся на нашем пути, – все они были заняты фашистами.
Группа выполнила задание, и путь наш лежал к передовой, чтобы прорваться через линию фронта и прибыть на базу части.
Но снова беда, и опять с Юрой Посохиным. В 1941-1942 годах все дороги и поля под Москвой были заминированы.
Минировали наши войска при отступлении, минировали фашисты, покидая наши города и сёла. Мы шли и ползли по-пластунски по заминированным дорогам и полям. Поэтому всегда шли след в след. Впереди шли дозорные, за ними – командир группы. Замыкал группу заместитель командира. В этот раз Юра шёл пятым. Четыре человека прошли спокойно, а под Юрой взорвалась мина, и ему оторвало стопу правой ноги.
Юра истекал кровью, а до передовой было не менее двадцати километров. Двадцать километров по нашей родной, но временно захваченной фашистами земле, где всё время надо быть начеку, проявляя наблюдательность, осторожность и боевую готовность к встрече с врагом.
Мы оказали Юре первую медицинскую помощь: остановили кровотечение, чистыми бинтами привязали оторванную стопу к ноге, предварительно обработав ногу и оторванную стопу водкой. Все сняли с себя шинели, из двух шинелей и палок соорудили носилки, двумя шинелями накрыли Юру. Из-за большой потери крови он очень мёрз. Девчата взяли у ребят рюкзаки, а ребята несли Юру на носилках. Продвигались осторожно, и в то же время надо было торопиться, так как силы Юры с каждым часом слабели. Когда нам удалось перейти линию фронта, мы сразу же передали Юру медикам.
Очень памятным осталось последнее задание, которое я, в составе группы Григория Лаврова, выполняла в декабре 1941 года – январе 1942 года.
Новый 1942 год мы встречали в лесу в тылу врага. 2 января мне исполнилось 20 лет, и в своё 20-летие я ходила в разведку. И в эти же дни со мной случилась беда. ....."
А вот как обстояли дела с призывом на военную службу и самой Зои Космодемьянской!
Возраст: 18 лет.
Образование: летом 1941 – неполные десять классов Московской средней школы № 201;
На момент гибели – месячный срок службы в Центральной диверсионно-разведывательной школы при ЦК ВЛКСМ (в/ч 9903 Разведывательного отдела штаба Западного фронта).
На начальное обучение отведена была 1 неделя!!!
После чего отправлена в составе ДРГ на первое задание.
А все у Зои началось 8 октября 1941 года, когда она прибыв по рекомендации Октябрьского райкома ВЛКСМ столицы, прошла в стенах бывшего московского кинотеатра «Колизей» жёсткий отбор на учёбу в Центральную диверсионно-разведывательную школу при ЦК ВЛКСМ – в/ч 9903 Разведывательного отдела штаба Западного фронта.
«Нам следовало набрать две тысячи добровольцев, а к кинотеатру «Колизей» пришло три тысячи.
Зоя была слишком юной, хрупкой и… красивой. Представьте – появляется такая в населённом пункте, занятом врагами. Естественно, у немцев сразу проснётся интерес. В наши планы такое не входит.
Но Зоя оказалась настойчивой – она осталась на ночь возле нашего кабинета.
Твёрдо мне заявляет: «Хочу воевать за Родину».
Вздохнул я и зачислил Космодемьянскую…», – вспоминал уже в послевоенный период бывший командир в/ч 9903, Артур Карлович Спрогис.
Хорошо пишет А. Спрогис Космодемьянской только вот жаль не "вспомнил" он что кроме того что она была "слишком юной, хрупкой и… красивой" у нее были и серьезные проблемы с психикой как потом выяснилось вследствие перенесенного острого менингита и полученной в 1938 г. "психической травмой".
В октябре 1938 года Зоя вступила в ряды Ленинского комсомола. Однако отношения с одноклассниками не всегда складывались самым лучшим образом – в 1938 году её избрали комсомольским групоргом, но потом не переизбрали. В результате у Зои развилась «нервная болезнь». (По свидетельству матери -Любови Космодемьянской) от 10 февраля 1942 года:
"Зоя болела нервным заболеванием с 1939 г., когда переходила из 8-го в 9-й класс… У неё… было нервное заболевание по той причине, что её ребята не понимали. Ей не нравилось непостоянство подруг: как иногда бывает, – сегодня девочка поделится своими секретами с одной подругой, завтра – с другой, эти поделятся с другими девочками и т.д. Зоя не любила этого и часто сидела одна. Но она переживала всё это, говорила, что она одинокий человек, что не может подобрать себе подругу".
А дальше еще хуже!!!