Пятая пробирка

Палмер Майкл

Бен хотел было сказать что-то о своей занятости, но ин­туиция подсказывала, что собеседница вряд ли в это пове­рит.

— Что я буду иметь? — спросил он вместо этого.

— Мы можем оплатить вам перелет эконом-классом и восемь дней по сто пятьдесят долларов за каждый. Плюс расходы. В разумных пределах.

Бен постарался не дать волю своему черному юмору. Катрин де Суси платила ему сто пятьдесят долларов в час.

— Я понимаю, почему вы столкнулись с трудностями при поиске сотрудников, — сказал он. — Предположу, что тот, кто соглашался работать за такую малость, не был тем, кто вам нужен.

— Вы тот, кто нам нужен, мистер Каллахэн. У вас хвати­ло мужества признаться, что вас не заботят наши пробле­мы, а когда-то хватало интеллекта, чтобы быть хорошим — по моим понятиям — учителем.

— Что если мне потребуется больше времени?

— Сомневаюсь, что наблюдательный совет «Охраны органов» выделит вам дополнительные средства.

— А кто это «наблюдательный совет»? — спросил Бен.

— Это я, — скромно улыбнулась Элис Густафсон.

ГЛАВА 4

Ясно, что начальствовать должны те, кто постарше, а быть под началом те, кто помо­ложе.

Платон, "Господство", кн. III

Беговая дорожка школы Сент-Клемент, пробковый овал в четверть мили, была для Натали любимым местом в городе. Она находилась не слишком близко от дома и от медицинского колледжа, поэтому Натали не удавалось бегать так часто, как хотелось. Сегодня, в предвкушении удовольствия потренироваться на почти идеальным пок­рытии, она дала себе слово что-нибудь придумать, дабы изменить существующее положение вещей.

Натали, сколько себя помнила, всегда знала, что уме­ет бегать быстро, и пока не поступила в Ньюхаус, в целом ряде неприятных ситуаций, в которые она время от вре­мени попадала, это спасало ей жизнь. Учитель физкульту­ры в школе измерил ее время на нескольких дистанциях и сразу же отправил к своему приятелю, который работал в Гарварде. К моменту поступления в колледж Натали уже побила несколько рекордов и утвердилась в роли восходя­щей звезды на средних дистанциях.

Как-то, когда она училась еще на младшем курсе, ста­тья про нее в «Глоб» попала на глаза Дугу Беренджеру, и он пришел посмотреть на ее тренировку. Он и сам был в свое время неплохим бегуном в Гарварде, хотя рекордов не ставил. Через неделю Дуг пригласил ее на ланч и пред­ложил работу в своей лаборатории с условием, что она не бросит заниматься бегом. С тех пор они с Дугом стали сво­его рода командой.

В одиннадцать утра было уже жарче, чем Натали хоте­лось бы, но дорожка, казалось, поглощала жару, снижая ее до приемлемого уровня. После десяти минут легкой про­бежки ее ахиллово сухожилие, казалось, благодарило за то, что его не заставили топтаться по асфальту. Сегодня Натали надела темно-бордовое трико, футболку в мелкую полоску и белую повязку на голову. Пробегая поворот, она оглянулась в поисках Терри Миллвуда.

Прошло уже три недели из четырех месяцев ее отстра­нения от учебы — незаслуженного, по мнению Натали, на­казания, которое отодвигало ее назад на целый год, разлу­чало с однокурсниками и лишало места в ординатуре Уайт Мемориал. Ни одного дня не проходило, чтобы она не зли­лась на Клиффа Ренфро, его шефа из хирургии Уайт Ме­мориал или декана Голденбера. В тридцать пять остается очень мало времени на то, чтобы успеть состояться в про­фессии. А благодаря им у Натали не было другого выбора, кроме как ждать и догонять.

Миллвуд протиснулся в ворота, подошел к беговой дорожке и помахал рукой, увидев Натали. Ростом он был дюйма на четыре выше Натали, и по сравнению с ней — стройной и гибкой — выглядел очень плотным. Миллвуд очень прилично играл в теннис, да и в других видах спорта тоже смотрелся неплохо. Впрочем, подлинных высот он достиг в хирургии. По настоянию Дуга Беренджера Ната­ли стала появляться в операционной еще до поступления в колледж. Ее наставник был человеком вежливым, сохранял спокойствие почти в любой ситуации и считался ува­жаемым кардиохирургом-трансплантологом. Но во время сложных операций он мог выйти из себя, и тогда достава­лось всей хирургической бригаде.

Миллвуд, протеже Беренджера, являлся его полной противоположностью — даже в очень сложные и напря­женные минуты он держал себя в руках. Первый раз На­тали увидела его за работой во время двенадцатичасовой операции на аневризме аорты, осложненной дисфункцией аортального клапана. Он тихо напевал арии и ни разу не повысил голоса и не потерял самообладания за все время изнурительной, но успешно окончившейся работы. В глу­бине души Натали хотела походить на Миллвуда, когда (теперь надо было бы сказать, если) придет ее время стать первым номером у операционного стола, но подозревала, что скорее окажется такой же взрывной, как Беренджер.

— Как бегается? — спросил Миллвуд, присоединив­шись к Натали на прямом отрезке.

— У тебя бывали приступы «дорожного гнева»?

— Да, как-то раз был.

— Вот, а у меня они постоянно, еду я в машине или нет, и направлены практически на всех. Удивительно, как я еще не стерла свои зубы до десен.

— Обращалась к кому-нибудь?

— Типа дантиста?

— Ну, чувство юмора у тебя осталось.

— Я рада, что ты ценишь это. Правда, похоже, что ты единственный. Если ты имеешь в виду, обращалась ли я к своему психотерапевту, доктору Фирстайн, то я хожу к ней почти каждый день. Мы общаемся по десять-пятнадцать минут, но ничего не меняется. Я говорю ей, что мне хочется кого-нибудь убить, а она мне в ответ, что это, возможно, только усугубит положение. К сожалению, я не уверена, что она права.

— Когда будет возможность, мы с Дугом постараемся включить тебя в другую хирургическую программу, обе­щаю!

—Но сначала мне нужно исправить все, что я наделала в колледже и в больнице Метрополитен. — Натали подняла руку, не давая ему повторить снова, что если бы она вела себя более сдержанно, то осталась бы в колледже. — Знаю, знаю!

—Произносимые так, эти два слова — мои самые нелю­бимые, — сказал Миллвуд.

—Я знаю.

—Осторожно, слева! — раздался крик сзади.