Пятая женщина
Шрифт:
И все же они знали. И по трещине на черепе было понятно, как Хольгер Эриксон убил ее больше двадцати пяти лет назад. Все постепенно прояснялось, хотя и очень медленно, и хотя не все вопросы были полностью разрешены. Убил ли Ёста Рунфельдт свою жену? Или имел место несчастный случай? Единственный, кто мог знать ответ — это Ивонн Андер, а она по-прежнему молчала. Они занялись расследованием ее жизни и узнали историю, которая только частично раскрывала, кто она и давала возможное объяснение ее поступков.
Как-то в конце долгого совещания Валландер произнес слова, над которыми он, казалось, долго думал.
— Мне никогда в жизни не приходилось встречать такого человека, как Ивонн Андер — умного и сумасшедшего одновременно.
Он не стал пояснять свои слова. Но никто не сомневался, что он хотел сказать именно это.
Каждый день Валландер навещал в больнице Анн-Бритт Хёглунд. Его не оставляло чувство вины перед ней. И тут не помогали никакие слова. Он был твердо убежден, что ответственность за случившееся лежит на нем. И от этого никуда не деться.
Ивонн Андер продолжала молчать. Как-то поздним вечером Валландер сидел один в своем кабинете и заново перечитывал ее огромную переписку с матерью.
На следующий день он посетил ее в тюрьме.
В тот же день она заговорила.
Это было 3 ноября 1994 года.
В это утро поля вокруг Истада побили первые заморозки.
СКОНЕ
4 — 5 декабря 1994
ЭПИЛОГ
Четвертого декабря Курт Валландер беседовал с Ивонн Андер в последний раз. Что этот разговор окажется последним, Валландер предвидеть не мог, хотя они и не договорились о следующей встрече.
К тому времени они подошли к некоторому завершению. Неожиданно для обоих добавить больше было нечего. Не о чем больше спросить, и нечего ответить. И только тогда долгое и запутанное расследование постепенно начало выходить у Валландера из головы. Несмотря на то, что с того дня, как они задержали Ивонн Андер, прошло уже больше месяца, расследование продолжало занимать главное место в его жизни. Никогда раньше за многие годы работы в полиции он не чувствовал такой острой необходимости по-настоящему понять ход мыслей преступника. Преступные деяния — это всегда поверхность. Часто такая поверхность срастается потом с собственной подводной растительностью. Поверхность и дно связаны напрямую. Но иногда, когда удается пробиться через эту поверхность, под ней открываются такие глубины, существование которых невозможно было и предположить. Именно это произошло в случае с Ивонн Андер. Валландер пробил отверстие в поверхности и обнаружил, что под ней — бездонная пропасть. И тогда он решил, обвязавшись символической веревкой, начать спуск, не зная заранее, чем закончится этот спуск — ни для него самого, ни для Ивонн Андер.
Первый шаг был сделан, когда ему удалось заставить ее прервать молчание и начать говорить. Это случилось после того, как он во второй раз прочел переписку, которую она всю свою взрослую жизнь вела с матерью и потом аккуратно сохранила. Валландер тогда интуитивно предположил, что именно с помощью этих писем он сможет пробиться сквозь оболочку ее неприступности. И он оказался прав. Это произошло третьего ноября, месяц тому назад. Валландер в то время был все так же подавлен из-за Анн-Бритт Хёглунд. Он уже знал, что она выживет и, более того, снова будет здорова, и от раны не останется ничего, кроме шрама на левой стороне живота. Но чувство вины давило на него так сильно, что грозило задушить. Больше всего Валландера тогда поддержала Линда. Несмотря на собственную занятость, она приехала в Истад и заботилась о нем. Но она также пыталась надавить на него, внушая ему, что он не виноват, что виноват случай. Благодаря ей он смог пережить первые ужасные недели ноября. Ему стоило огромных усилий не сломаться самому, и тем не менее все остальное время он посвятил Ивонн Андер. Это она стреляла в Анн-Бритт Хёглунд, она могла убить ее, если бы того захотел случай. Но с приступами агрессивности и желанием ударить ее он боролся только поначалу. Потом ему стало важнее понять, что она за человек. Именно Валландеру в конце концов удалось пробиться через ее молчание. Он заставил ее говорить. Он обвязался веревкой и начал спускаться.
Что он нашел там внизу? Долгое время ему даже казалось, что она сумасшедшая, что ее рассказы о себе — страшный сон, болезненно деформированные фантазии. Но тогда он не очень полагался на собственные оценки, правда, и недоверие к ней он скрывал не особенно успешно. Однако он все время отдаленно предчувствовал, что она рассказывает все так, как есть на самом деле. Что она говорит правду. Где-то в середине ноября представления Валландера словно повернулись вокруг собственной оси. Очутившись в исходной точке, он, казалось, стал смотреть на все новыми глазами. Он больше уже не сомневался, что она говорит правду. Еще он понял, что у Ивонн Андер есть одно редкое качество — она практически никогда не лжет.
Он прочел письма ее матери. В последней связке было странное письмо от женщины-полицейского из Алжира, некоей Франсуазы Бертран. Сперва он вообще не понял, о чем речь. Письмо лежало вместе с незаконченными письмами от матери — написанными в Алжире год назад, но так и не отосланными. Франсуаза Бертран написала свое письмо в августе девяносто третьего. Однажды ночью после многих часов мучительных раздумий Валландер наконец докопался до ответа. Он понял. Мать Ивонн Андер, которую звали Анна Андер, была убита — по ошибке, по глупой случайности, и алжирская полиция замяла это дело. По всей очевидности, за убийством крылись политические причины, террористическая акция, хотя Валландер и не мог до конца понять сути конфликта. Но Франсуаза Бертран в своем письме очень доверительно рассказала всю правду. Ивонн Андер тогда еще молчала, и Валландер обратился к Лизе Хольгерсон. Лиза Хольгерсон выслушала его, а потом связалась с Государственной уголовной полицией. После этого Валландер на время потерял это дело из виду. Сам он потом еще раз перечитал все письма.
Валландер встречался с Ивонн Андер в тюрьме. Она постепенно начала понимать, что он не преследует ее. Что он не такой, как другие мужчины, что он погружен в себя, очень мало спит, и что его мучает какое-то беспокойство. Впервые в своей жизни Ивонн Андер поняла, что может доверять мужчине. Она ему и сказала это на одной из последних встреч.
Было еще кое-что, о чем она никогда не спрашивала его прямо, но все равно думала, что знает ответ. Он ни разу не ударил женщину. А если и ударил, то, может быть, только один единственный раз. И никогда больше.
Третьего ноября начался его спуск. В тот же день врачи оперировали Анн-Бритт Хёглунд в последний раз. Это была третья операция. Все прошло хорошо, и теперь ей оставалось только окончательно выздороветь. Валландер за этот месяц установил себе порядок дня. После бесед с Ивонн Андер он всегда сразу ехал в больницу. Он редко задерживался надолго. Но он рассказывал Анн-Бритт Хёглунд об Ивонн Андер. Анн-Бритт Хёглунд была как раз тем собеседником, в котором Валландер нуждался, чтобы понять, как дальше спускаться в пропасть, куда он уже осмелился заглянуть.
В первую очередь Валландер спросил Ивонн Андер, что случилось в Алжире. Кто такая Франсуаза Бертран? Что на самом деле произошло?
В окно комнаты, где они находились, упал слабый свет. Они сидели за столом, друг напротив друга. Где-то в отдалении играло радио и кто-то сверлил стену. Первые ее слова он так и не понял. После долгого молчания они напоминали ужасный шум. Он просто слушал ее голос. Которого раньше никогда не слышал, лишь только пытался себе представить.
Потом он стал слушать, что она говорит. Во время их бесед он почти ничего не записывал и не включал диктофона.