Пятая женщина

Манкелль Хеннинг

Меландер остановился и указал на вертикальное надгробие с желтой надписью. Валландер прочитал и тут же понял, что это совершенно не то. Человек, которого звали Харальд Бергрен, и чья могила была перед ним, умер в сорок девятом году. Меландер заметил его реакцию.

— Это не он?

— Нет, — ответил Валландер. — Совершенно точно. Тот, кого я ищу, был жив по крайней мере до шестьдесят третьего года.

— Тот, кого вы ищете? — с любопытством переспросил Меландер. — Тот, кого ищет полиция, наверно, совершил преступление.

— Я не знаю, — ответил Валландер. — Объяснять, к тому же, слишком сложно.

Полиция часто разыскивает людей, которые не сделали ничего противозаконного.

— Выходит, что вы приехали сюда зря? — спросил Меландер. — Нашей церкви подарили большую сумму денег. Но мы не знаем, почему. И кто этот Эриксон, мы тоже не знаем.

— Этому должно быть объяснение, — сказал Валландер.

— Хотите посмотреть церковь? — неожиданно спросил Меландер, словно хотел подбодрить его.

Валландер кивнул.

— Она красивая, — сказал Меландер. — Мы в ней венчались.

Они пошли в сторону церкви. Когда они входили, Валландер обратил внимание, что дверь не заперта. В боковые окошки падал свет.

— Красиво, — сказал Валландер.

— Но не думаю, что вы особенно религиозны, — заметил Меландер и улыбнулся.

Валландер не ответил. Он сел на одну из деревянных скамеек. Меландер остался стоять в проходе. Валландер мысленно пытался нащупать какой-нибудь путь. Ответ был, это он знал точно. Хольгер Эриксон не стал бы делать подарок церкви в Свенставике без причины. И причины весомой.

— Хольгер Эриксон писал стихи, — сказал Валландер. — Он был тем, кого обычно называют сельским поэтом.

— Такие есть и у нас, — ответил Меландер. — Правда, говоря по совести, пишут они не так уж хорошо.

— Еще он был любителем птиц, — продолжил Валландер. — По ночам он стоял и смотрел на улетающих на юг птиц. Он не видел их. Но знал, что они там, над его головой. А может, он слышал, как шелестят тысячи крыльев?

— Несколько моих знакомых держат голубятни, — сказал Меландер. — Но орнитолог у нас, кажется, был только один.

— Был? — переспросил Валландер.

Меландер сел на скамью напротив.

— Это очень странная история, — сказал он. — История без конца. — Он засмеялся. — Почти как ваша. Ведь у вашей истории тоже нет конца.

— Думаю, мы найдем преступника, — ответил Валландер. — Я почти уверен. А что за история?

— Однажды в середине шестидесятых сюда приехала полька. Откуда — кажется, не знал никто. Она работала в пансионате. Снимала комнату. Всегда была одна. Несмотря на то, что шведский она выучила очень быстро, друзей у нее, кажется, не было. Позже она купила себе дом. Ближе к Свегу. Я тогда был совсем молодым. Таким молодым, что часто думал о том, какая она красивая. Хотя она ни с кем не общалась. И интересовалась птицами. На почте говорили, что она получает письма и открытки со всей Швеции. Открытки со сведениями об окольцованных филинах и бог знает еще о чем. И сама рассылала кучу открыток и писем. Она посылала больше всех писем в коммуне. В магазине для нее дополнительно заказывали открытки. Ей было неважно, что на них изображено. И они скупали открытки, которые оставались непроданными в других городах.

— Откуда вы все это знаете? — спросил Валландер.

— Когда живешь в небольшом городе, то волей-неволей узнаешь обо всем. Тут уж ничего не поделаешь.

— Что произошло потом?

— Она

исчезла.

— Исчезла?

— Как там говорят? Испарилась. Пропала.

Валландер не был уверен, что правильно понял.

— Она уехала?

— Вообще она ездила довольно много, но всегда возвращалась. Перед тем как исчезнуть, она никуда не уезжала. Однажды, дело было в октябре, она вышла пройтись. Она часто гуляла. С того вечера ее никто не видел. Об этом много писали. Ее вещи не были сложены. Когда она не пришла на работу, начали волноваться. Пошли к ней домой. Ее там не было. Стали искать. Но так и не нашли. Это случилось уже лет двадцать пять назад. Не нашли ничего. Но ходили разные слухи. Что ее якобы видели в Южной Америке или в Алингсосе. Или что видели привидение в лесу около Рэтансбюн.

— Как ее звали?

— Криста. Криста Хаберман.

Валландер смутно припоминал это дело. О нем тогда много говорили. В какой-то газете был заголовок: «Красивая полька».

Валландер задумался.

— Значит, она переписывалась с другими любителями птиц? — спросил он. — И иногда к ним ездила?

— Да.

— Эти письма сохранились?

— Прошло довольно много лет с тех пор, как ее стали считать погибшей. Вдруг приезжает какой-то ее родственник из Польши и предъявляет требования на ее имущество. Вещи ее пропали. А дом снесли и на его месте построили новый.

Валландер кивнул. Конечно, глупо было надеяться, что письма и открытки сохранились.

— Я очень смутно помню это дело, — сказал он. — Но разве тогда не возникло никаких подозрений — что это, например, самоубийство или преступление?

— Ходило, разумеется, много слухов. Полицейские, проводившие расследование, хорошо потрудились. Люди они были здешние и могли отличить болтовню от дела. Говорили о каких-то загадочных машинах. И что якобы к Кристе Хаберман по ночам кто-то приезжал. Никто не знал, зачем она отправлялась в свои путешествия. Выяснить это так и не удалось. Она исчезла. Ее так до сих пор и не нашли. Если жива, то она уже, соответственно, на двадцать пять лет старше. Все стареют. Даже пропавшие люди.

«Ну вот опять, — подумал Валландер. — Прошлое снова возвращается. Я приехал сюда выяснить, почему Хольгер Эриксон завещал деньги церкви в Свенставике. Ответа на этот вопрос я не получаю. Однако узнаю, что и здесь был свой любитель птиц — женщина, пропавшая двадцать пять лет назад. Так что же, можно ли, несмотря ни на что, все-таки считать это ответом на мой вопрос? Хотя я совершенно не понимаю, что значит этот ответ».

— Материалы расследования хранятся, наверно, в Эстерсунде, — сказал Меландер. — Думаю, там не один килограмм бумаг.

Они вышли из церкви. На ограде кладбища Валландер увидел птицу.

— Вы что-нибудь знаете о птице, которая называется средний дятел? — спросил он.

— Это один из видов дятла, — ответил Меландер. — Судя по названию. Но разве они не вымерли? По крайней мере, в Швеции?

— Почти, — ответил Валландер. — В Швеции этот вид исчез пятнадцать лет назад.

— Быть может, я видел такую птичку, — неуверенно сказал Меландер. — Но сейчас дятлов можно встретить очень редко. Когда начали вырубать леса, то исчезли все старые деревья. А они в основном жили на них. И еще, конечно, на телеграфных столбах.