Пятая женщина
Шрифт:
Он рассказал об этом Анн-Бритт Хёглунд. О том, что говорила Линда. Анн-Бритт Хёглунд понимающе кивнула.
— Возможно, я неясно выразилась, — сказала она. — Но я думаю примерно о том же. Мы все увидели и всему нашли объяснение, но что-то все равно не так.
— Мы видим то, что нас заставляет видеть убийца?
— Возможно, он заставляет нас смотреть не в том направлении.
Валландер задумался. Сейчас в голове у него была полная ясность. Усталость как рукой сняло. Они нашли объяснение, которое могло оказаться верным.
— Значит, демонстративность — только маневр, — спросил он. — Ты это хотела сказать?
— Да.
— Продолжай!
— И, возможно, все как раз наоборот.
— Как?
— Этого я не знаю. Но если то, что мы считаем верным, на самом деле неверно, тогда неверное должно под конец оказаться верным.
— Да, — сказал Валландер. — Я тоже так думаю.
— Женщина никогда бы не скинула человека в яму с кольями, — продолжала она. — И не стала бы привязывать человека к дереву, а потом собственными руками душить его.
Валландер долго молчал. Анн-Бритт Хёглунд поднялась на второй этаж и через несколько минут спустилась. Валландер заметил, что она сменила обувь.
— Мы все время считали, что убийства были тщательно спланированы. Но не входило ли в планы убийцы еще что-то?
— Конечно, трудно поверить, что такое могла сделать женщина, — сказала она. — Но теперь я понимаю, что, возможно, все так и было.
— Ты обязательно запиши это, — сказал Валландер. — Думаю, надо будет поговорить еще с Матсом Экхольмом.
— С кем? — переспросила она.
— С судебным психиатром, который был здесь этим летом.
Она обессиленно покачала головой.
— Наверное, я слишком устала, — сказала она. — Я уже совершенно забыла, как его звали.
Валландер встал. Был час ночи.
— До завтра, — сказал он. — Ты не могла бы вызвать такси?
— Возьми мою машину, — предложила она. — Завтра мне лучше пройтись пешком, чтобы привести в порядок мысли.
Она дала ему ключи.
— Скоро возвращается мой муж. Тогда будет проще.
— Наверно, я только сейчас понял, как тебе тяжело, — сказал он. — Когда Линда была маленькой, с ней всегда была Мона. Кажется, мне ни разу за все то время не пришлось остаться из-за нее дома.
Она проводила его на улицу. Ночь была ясная. Температура упала ниже нуля.
— Хотя я не жалею, — вдруг сказала она.
— О чем?
— Что стала полицейским.
— Ты хороший полицейский, — сказал Валландер. — Очень хороший. Если ты вдруг об этом еще не знаешь.
Ему показалось, что она обрадовалась. Он кивнул, сел в машину и уехал.
На следующий день, в понедельник 17 октября, Валландер проснулся с ноющей головной болью. Лежа в постели, он думал, не простудился ли он. Но никаких других симптомов не было. Он сварил кофе и нашел какие-то таблетки. Посмотрев в окно, он увидел, что поднялся ветер. Над Сконе
В пятнадцать минут восьмого Валландер был в участке. Взяв чашку кофе, он пошел к себе в кабинет. На столе лежало сообщение от полицейского из Гётеборга, с которым они сотрудничали по делу о контрабанде автомобилей из Швеции в Восточную Европу. Валландер подержал листок в руках, потом положил его в ящик. Пододвинув к себе тетрадь, он стал искать ручку. В одном из ящиков обнаружил записку Сведберга. И как он до сих пор ее не вернул?
Раздраженный, он встал и вышел в коридор. Дверь в комнату Сведберга была открыта. Он вошел и положил записку на стол, после чего вернулся к себе и, закрыв дверь, решил посвятить ближайшие полчаса тому, чтобы записать все вопросы, требующие скорейшего решения. Прямо на утреннем собрании надо будет обсудить и их ночной разговор с Анн-Бритт Хёглунд.
Без пятнадцати восемь в его дверь громко постучали. Это приехал Хамрен из стокгольмского уголовного отдела. Они поздоровались. Валландеру нравился Хамрен. Прошлым летом они очень хорошо сработались.
— Ты уже здесь? — сказал он. — А я думал, ты приедешь только днем.
— Я выехал вчера, на машине, — ответил Хамрен. — Не мог удержаться.
— Как Стокгольм?
— Как Истад. Только больше.
— Я не знаю, где будет твое рабочее место, — сказал Валландер.
— У Хансона. Это уже решено.
— Мы встречаемся через полчаса.
— Да, мне надо много успеть прочитать.
Хамрен вышел. Валландер рассеянно положил руку на телефон, собираясь позвонить отцу. Но, сообразив, вздрогнул. Почувствовал острую, возникшую из ниоткуда, боль.
Он не может позвонить своему отцу. Ни сегодня, ни завтра. Никогда.
Он не шевелился, боясь, что движение причинит ему новую боль.
Потом снова наклонился к телефону и набрал номер. Гертруда ответила почти сразу же. У нее был усталый голос, и когда он спросил, как она себя чувствует, она заплакала. Он сам почувствовал ком в горле.
— Потихоньку, — успокоившись, ответила она.
— Я постараюсь выбраться к тебе после обеда, — сказал Валландер. — Вряд ли надолго, но я попробую.
— Я многое передумала, — сказала она. — О тебе и о твоем отце. Я так мало знала о нем.
— И я тоже. Но мы могли бы помочь друг другу заполнить пробелы.
Они попрощались. Он знал, что совершенно точно не успеет сегодня в Лёдеруп. Зачем он сказал, что постарается? Теперь она будет ждать.
«Я всегда приношу людям одни разочарования», — огорченно подумал он.
В раздражении он сломал карандаш. Половинки кинул в мусорное ведро. Одна попала мимо. Он отбросил ее ногой. Иногда ему хотелось сбежать. Когда он последний раз говорил с Байбой? Она тоже не звонила. Неужели их отношения прервутся сами собой? Когда у него будет время найти дом? Или купить собаку?