Пятьдесят оттенков любви. Свадьба и развод по-русски
Шрифт:
— Само собой, нет!
— Тогда ты должна быть от него полностью свободной. Даже если он начнет снова беситься, не обращай на него внимания, — и вот увидишь, как он быстро успокоится. Да и вообще, пусть делает все, что хочет.
— Тебе легко говорить.
— В общем, ты права, — согласился с ней Артур. — Но я тоже в свое время прошел через это. А чтобы чувствовать себя независимым от чужого мнения, занимался любовью у всех на глазах. Первый раз это было на глазах у мамы. Я привел одну девочку, она была старше меня года на три — и все уже знала. И обещала мне все показать.
— А тебе сколько было?
— Шестнадцать.
— Представляю
— Крик стоял ужасный, его, наверное, слышали на всех этажах. А у нас в доме их было двадцать. Но зато я понял, что отныне могу заниматься любовью на глазах у кого угодно.
— Но неужели это тебе доставляет удовольствие?
— Иногда — да. А иногда не хочется. Почему-то мне с тобой больше нравится заниматься любовью, когда никого нет. Только я и ты. Ты меня безумно возбуждаешь. Твой муж, наверное, тебя трахает с утра до вечера.
— Да, нет, мы занимаемся любовью только перед сном. Да и то не очень часто.
Артур немного помолчал.
— Я должен был сам об этом догадаться. Но мы исправим эту его оплошность. Знаешь, если мужчина не понимает, какая ему досталась женщина, он осел.
— Он не осел, — сердито возразила Катя, однако в глубине души она уже не была полностью в этом уверенна.
— Ну, ты успокоилась?
Катя не очень решительно кивнула головой.
На самом же деле к большому своему изумлению она чувствовала, что почти спокойна. Просто не верится; если бы ее застукали за таким занятием всего несколько дней назад, то она приходила бы в себя целую вечность. И то неизвестно, хватило бы ей этого. А сейчас ей оказалось достаточным всего полчаса. С каждой минутой она все меньше узнает саму себя. А может, ее подменили?
— Вижу, что успокоилась, — сказал Артур. — Тогда продолжим?
— Нет, не хочу. — На самом же деле в том хотела она или не хотела, Катя еще не успела разобраться. Однако в планы Артура явно не входило намерение предоставлять ей для этих целей слишком много времени. Он взял ее руку и положил в тот район брюк, где вынужден был под влиянием непредвиденных обстоятельств скрыться его член. Катя сразу же почувствовала, как стремительно пошло это растение в рост, словно бы его полили волшебной чудо-жидкостью.
— Нет, — попыталась оказать она слабое сопротивление, но Артур уже не обращал на него внимание. С помощью нескольких точно рассчитанных движений он оставил ее без халата, еще одно движение — и ее бедра оказались без прикрытия, явив миру все свои прелести и тайны. Также быстро расправился он и со своей одеждой, и Катя снова увидела прямо перед собой толстую сигару его члена. Ее рот открылся как бы в автоматическом режиме, без ее непосредственного участия, и сигара плавно вошла в него. Ее язык принял этот подарок и активно задвигался по нему. Как это ни странно, но она получала от этого странное удовольствие. Прямо во влагалище вдруг все запульсировало, она почувствовала, как клитор наливается кровью, становится твердым и требует ласки и вторая ее рука медленно поползла к этому центру наслаждения, а пальцы стали гладить набухший клитор. Пальчики другой руки Кати теребили мошонку Артура, и она слышала его громкие стоны, которые раздавались над ее головой. Через некоторое время, когда она уже была готова кончить, он мягко опрокинул ее на кровать и почти тут же вошел в ее мокрое, истекающее желанием влагалище. А дверь-то они так и не закрыли, успела еще подумать
Шум воды, проникнув через плотный покров сна, заставил Катю открыть глаза. Комната была залита светом. Катя набросила на голое тело халат и вошла в ванную. Артур стоял под душем и растирал живот и грудь руками. Она подошла к нему, внезапно он крепко обхватил ее и поставил рядом с собой. Халат мгновенно намок, скульптурно обрисовав все ее формы. Она попыталась его сбросить, но он не позволил.
— Не надо, меня это очень возбуждает. Ласкать тебя через одежду — это чертовски здорово.
Его руки сжали ее грудь, затем прижались к животу и спустились вниз. Клитор тут же отозвался на эти дружеские прикосновения, послав по всему телу стремительный сигнал желания. В ее ладонях незаметно для нее оказался зажат его пенис. Артур сбросил с нее халат и втянул в рот мокрый сосок.
— Повернись ко мне спиной, — сказал он.
Она послушно выполнила его указание.
— Какая у тебя прелестная попка. Почему я раньше не уделял ей достойного ее внимания? Я был последним идиотом. Ты должна меня за это презирать.
Но Катя сейчас была полностью во власти совсем других чувств. Его член протиснулся в узкую расщелину между ее ягодиц и стал быстро, словно челнок, сновать между ними, Одна рука сжимала ее грудь, другая мягко водила по клитору, на короткие мгновения, забредая внутрь влагалища, то медленно и нежно, то резко, глубоко и рывками. Все это невероятно возбуждало ее.
— Как же мне хорошо, как замечательно заниматься с тобой любовью, как я люблю тебя трахать, — прямо в ее ухо струился поток его жаркого шепота. Катя молчала, но была полностью солидарна с его словами: у нее было ощущение, что все ее тело превратилось в одну струну, которая издает какую-то небесную мелодию.
— Я больше не могу, я кончаю, — застонал Артур. Катя стремительно повернулась к нему, взяла член в руки и тут же из него, как из гейзера, брызнул ей на живот фонтан спермы, которая сразу же была, как бесценная драгоценность, унесена теплыми потоками воды.
Пока Катя шла по ставшему для нее после вчерашнего вечера крестному пути через всю столовую к своему столу-голгофе, она думала только об одном: как произойдет ее историческая встреча с Валерием Ивановичем. Она хотела попросить администратора под каким-нибудь предлогом перевести ее на другое место, но внезапно этому резко воспротивился Артур. Стоя на балконе и отправляя с него в вольный полет колечки дыма от своей сигареты, он кричал ей оттуда, пока она в комнате зашторивала свое тело одеждой.
— Почему ты должна пересаживаться на другое место? Ты ничего постыдного не совершила. Ну, подержала немного мой замечательный член в своем прелестном ротике. Подумаешь, что здесь такого? Тебе надо учиться не смущаться своих поступков. Если ты пересядешь, то тем самым косвенно подтвердишь, что занималась чем-то предосудительным. И тогда он будет прав. А заниматься любовью сам Бог велел, зачем он тогда снабдил нас соответствующими органами и желаниями? Самое страшное рабство — это постоянная зависимость от мнений чужих людей. Но какое тебе до них дело, только ты сама решаешь, что правильно, а что — нет. Кто тебе внушил, что они правы, а не ты? Если хочешь быть свободной, то должна во всем доверять себе.