Пятьдесят оттенков любви. Свадьба и развод по-русски

Брик Ляля

Однажды вечером Артур вдруг спросил ее, какие у нее возникают эротические фантазии.

— У такой страстной женщины, как ты, они должны быть обязательно.

Катя задумалась, пытаясь вспомнить, какие же подобные видения посещали ее в последнее время.

— Знаешь, — немного смущенно сказала она, — я могу припомнить только одно.

— Говори.

— Я танцую с обнаженным мужчиной, сама тоже голая и держу его за член. Это очень долгий и сложный танец, но я все равно продолжаю держаться за него. В этом и состоит искусство этого танца.

— Мне нравится твое видение, в нем что-то определенно

есть. Полежи, я сейчас приду. — Артур вскочил с кровати, быстро прикрыл себя одеждой и вышел из комнаты. Вернулся он минут через десять, в руках он держал небольшой магнитофон.

— Павел одолжил нам его. Когда я сообщил ему, для какой благой цели я его прошу, то он ни секунды не раздумывал. Он сказал, что ему чертовски хочется посмотреть на этот танец.

— Ты его к нам не пригласил? — со слабой надеждой спросила Катя.

— Зачем лишать человека удовольствия? Конечно же, пригласил. Сейчас он явится.

Катя благоразумно ничего не сказала, только едва слышно вздохнула, наблюдая, как возится Артур с техникой.

— Под какую музыку будем танцевать — быструю или медленную?

— Какую хочешь.

— Ну, уж нет, твоя эротическая фантазия — ты и выбирай музыкальное сопровождение.

— А у тебя нет эротических фантазий? — поинтересовалась в свою очередь Катя.

— Нет.

— Мне кажется это странным.

— Ничего тут странного нет, все свои эротические фантазии я давно уже осуществил в реальности. А раньше было их до чертиков. Я просто не знал, куда от них деться, так как они постоянно напоминали о себе. Причем, часто в совершенно не подходящих местах. Они-то и заставили меня задуматься по-настоящему о том, что такое секс.

— И ты понял?

— Конечно.

— Что же это такое?

— В двух словах не объяснишь.

— А ты попробуй.

— Секс — это первый этап на пути человека к свободе. Когда человек свободен в сексе, он становится свободен, как животное. То есть, он приобретает природную свободу.

— Если я тебя правильно поняла, — с расплескавшейся в голосе обидой проговорила Катя, — мы сейчас с тобой на уровне животных.

— Именно, так оно и есть.

— Очень приятно слышать. Приехала сюда человеком, а уезжаю животным.

Артур рассмеялся.

— До человека тебе еще далеко, как и мне то же. И сюда ты приехала не человеком, а нашпигованная целым табором запретов и предрассудков, каким-то непонятным созданием. Что до секса, то когда человек убирает все ограничения, то перед ним неизбежно рано или поздно встает вопрос: куда двигаться дальше? Дурак застрянет на этой стадии, а умный попытается уйти от секса. Иначе он его непременно поработит. Потому что все, что человека освобождает, рано или поздно начинает порабощать, если он не развивается дальше.

Артур вставил кассету, и комнату стали заполнять разливы неторопливых аккордов какой-то незнакомой Кати, но очень красивой мелодии. Артур скинул одежду и склонился над лежащей на кровати женщиной.

— Не будем ждать Павла, я тебя приглашаю танцевать.

Любопытная луна уставилась с неба на медленно плывущую по палубе комнаты обнаженную пару, обволакивая их нитями своего света. Катя мягко сжимала член своего партнера, поглаживала его яички, он тоже не терял даром времени, и его ладонь, словно ладья по волнам, нежно скользила по

ее влагалищу, его пальцы заходили внутрь ее свода, безошибочно находя самые чувствительные там точки.

Эта акупунктура наполняла до краев сладким напитком блаженства весь сосуд ее тела, и Кате хотелось, чтобы этот танец продолжался бы вечно, чтобы эта музыка, подобно реке, лилась бы и лилась по комнате, а они бы с Артуром плыли бы по ее волнам без всякой цели, без конечного пункта маршрута.

— Ну, вы, ребята, молодцы, — вдруг вклинился в звуки нежной мелодии хриплый голос Павла. — Никогда не видел такого замечательного танца.

Ни Катя, ни Артур, поглощенные танцем, не заметили появления зрителя их хореографического номера, и она невольно выпустила член из рук. Артур покачал головой, как бы осуждая ее за эту слабость, и Катя послушно обхватила пенис ладонью.

— А можно мне с вами, — вдруг выступил с ценной инициативой Павел.

— Давай, — весело ободрил его Артур. — Только правила сам знаешь.

— Не беспокойся, — радостно воскликнул новый солист.

Он буквально сорвал с себя одежду и пристроился позади Кати. Павел обхватил ее за талию, и она почувствовала прикосновение к своим ягодицами и бедрам его члена. На несколько секунд ее парализовала растерянность, так как она не знала, как должна поступить в данной ситуации. И в самом деле, о чем она беспокоится? Тоже нашла проблему — как будет, так и будет. Павел, явно обрадованный тем, что ему не дается отлуп, полез руками вверх и через секунду они стали мять, словно скульптор глину, ее груди, а его пенис встал и упрямо тыкался в район ее ануса.

— Ребята, как мы здорово танцуем, — простонал в восторге Павел.

— Займись его членом, — прошептал ей в уху Артур. — Он заслужил это, он дал нам магнитофон.

Катя послушно повернулась лицом к Павлу, внимательно, насколько позволяла слабая иллюминация комнаты лунным светом, провела наружный досмотр его вытянувшийся на приличное расстояние от живота плоти, и осторожно, как дотрагиваются до незнакомой собаки, не будучи уверенным, что у нее нет блох, коснулась пальцем пениса.

— Стоит, он у меня, стоит, — вдруг восторженно завопил Павел. — А я уж на нем крест поставил. Это ваша заслуга, ребята.

Катя лизнула головку члена языком и по вкусу безошибочно определила, что он чистый. Последнее препятствие было устранено, и она забрала пенис Павла в свой рот.

Пока она обсасывала новый член, который почему-то возбуждал ее, несмотря на ее прежнее предубеждение, Артур вошел своим членом в ее лоно, поставив ее «раком» и крепко удерживая в этой позе. Его бедра начали резкие и ритмичные движения туда-сюда с максимальной амплитудой, на которую он был способен. Время от времени от хлопал ее по попе, а ее грудь тискало то вместе, то поочередно уже две руки — Павла и Артура. Уже в какой раз новые невероятные ощущения, захлестнули Катю, выметая из ее сознания последние жалкие ошметки ханжества и предубеждений. Больше ни о чем она уже не думала, ни в чем не сомневалась, она вся ушла в этот удивительный танец, где ритм задавала уже не льющаяся из магнитофона музыка, а два других, натянутых как струны на гитаре инструмента. В ее возбужденном мозгу пронеслась совершенно невероятная, фантастическая мысль: «Как жаль, что их только двое!»…