Пятьдесят оттенков свободы
Шрифт:
Дом — один каркас. Полы покрыты каким-то твердым волокнистым материалом, похожим на мешковину; некоторые стены исчезли, а на их месте появились новые. Элиот ведет нас по дому, объясняя, что делается, а повсюду трудятся рабочие — мужчины и несколько женщин. Я с облегчением вижу, что каменная лестница с резной кованой балюстрадой по-прежнему на месте и полностью накрыта белыми простынями.
В главной гостиной заднюю стену убрали, чтобы вместо нее, по проекту Джиа, возвести стеклянную стену, и начали работы на террасе. Несмотря
Класс! Рождество с видом на Саунд. Не могу дождаться! Меня переполняет бурный восторг. Я представляю, как мы наряжаем большую елку, а маленький мальчик с медными волосами радостно прыгает вокруг.
Элиот заканчивает экскурсию на кухне.
— Оставляю вас самих побродить. Будьте осторожны. Это все-таки стройка.
— Конечно. Спасибо, Элиот, — бормочет Кристиан, беря меня за руку. — Нравится? — спрашивает он, как только Элиот оставляет нас одних. Я смотрю на пустые стены и прикидываю, куда повешу натюрморт с перцами, который мы купили во Франции.
— Очень. А тебе?
— И мне тоже. — Он улыбается.
— Хорошо. Я думала, куда повешу натюрморт.
Кристиан кивает.
— А я хочу повесить в этом доме твои портреты работы Хосе. Тебе надо решить где.
Я краснею.
— Где-нибудь, где я нечасто буду их видеть.
— Ну-ну, — журит он меня, большим пальцем поглаживая мою нижнюю губу. — Это мои любимые фотографии. Одну я хочу повесить у себя в офисе.
— Не представляю зачем, — бормочу я и целую подушечку его пальца.
— Чтобы иметь возможность весь день любоваться твоим красивым лицом. Проголодалась? — спрашивает он.
— Смотря что ты имеешь в виду, — шепчу я.
— Еду, миссис Грей. — Он награждает меня быстрым поцелуем в губы.
Я притворно надуваю губы и вздыхаю.
— Да. В последние дни я все время хочу есть.
— Мы втроем можем устроить пикник.
— Втроем? Кто-то к нам присоединится?
Кристиан наклоняет голову набок.
— Месяцев через семь или восемь.
А… Комочек. Я глупо улыбаюсь.
— Я подумал, тебе захочется поесть на воздухе.
— На лугу? — спрашиваю я.
Он кивает.
— Конечно. — Мой рот снова расплывается в улыбке.
— Это прекрасное место, чтобы растить детей, — бормочет он, с нежностью глядя на меня.
Детей! Не одного, а нескольких? Решусь ли я упомянуть об этом сейчас?
Он кладет ладонь мне на живот. О господи. Я затаиваю дыхание и накрываю его руку своей.
— Трудно поверить, — шепчет он, и впервые я слышу в его голосе благоговение.
— Знаю. Ой, у меня же есть доказательство! Снимок.
— Правда? Первая улыбка ребенка?
Я вытаскиваю из сумочки ультразвуковое изображение Комочка.
— Видишь?
Кристиан с минуту внимательно разглядывает снимок.
— О… Комочек. Да, вижу, — говорит он рассеянно, с трепетом.
— Твой ребенок, — шепчу я.
— Наш ребенок, — возражает он.
— Первый из многих.
— Многих? — Глаза Кристиана в испуге расширяются.
— По меньшей мере двух.
— Двух? — Он словно пробует слово на вкус. — Может, не будем спешить и сначала родим одного?
Я улыбаюсь.
— Конечно.
Мы выходим на улицу, в теплый осенний день.
— Когда ты скажешь своим родителям? — спрашивает Кристиан.
— Скоро, — бормочу я. — Хотела было рассказать Рэю сегодня утром, но там был мистер Родригес. — Я пожимаю плечами.
Кристиан кивает и открывает багажник «R-8». Внутри — плетеная корзинка для пикника и шотландский плед, который мы купили в Лондоне.
— Пошли, — говорит Кристиан, одной рукой беря корзину и плед, а вторую протягивая мне. Вместе мы идем на луг.
— Конечно, Рос, действуй.
Кристиан заканчивает разговор. Это уже третий звонок, на который он отвечает за время нашего пикника. Он снял туфли и носки и наблюдает за мной, положив руки на согнутые колени. Пиджак его брошен поверх моей куртки, мы нежимся на солнышке. Я лежу рядом, вытянувшись на одеяле, и со всех сторон нас окружает высокая золотисто — зеленая трава, защищая от шума и скрывая от любопытных глаз строителей. Мы — в собственном буколическом раю. Кристиан кладет мне в рот еще одну клубничину, и я с удовольствием жую и посасываю ее, глядя в его потемневшие глаза.
— Вкусно? — шепчет он.
— Очень.
— Больше не хочешь?
— Клубники — нет.
Его глаза вспыхивают опасным блеском, и он ухмыляется.
— Миссис Джонс приготовила просто шикарный ланч, — говорит он.
— Да, — шепчу я.
Внезапно он ложится так, что его голова оказывается у меня на животе, и с довольным видом закрывает глаза. Я вплетаю пальцы ему в волосы.
Он тяжело вздыхает, затем недовольно хмурится и смотрит номер на дисплее своего вибрирующего телефона. Закатывает глаза и отвечает на звонок.
— Уэлч, — отрывисто говорит он, потом напрягается, слушая секунду-другую, затем внезапно резко садится. — Двадцать четыре на семь… Спасибо, — говорит он сквозь стиснутые зубы и отключается.
Перемена в его настроении мгновенна. Бесследно исчез мой подшучивающий, игривый муж, а на его месте — холодный, расчетливый хозяин вселенной. На секунду глаза Кристиана сужаются, и от холодной улыбки у меня по спине бежит озноб. Он берет свой «блэкберри» и нажимает кнопку быстрого набора.
— Рос, сколько у нас акций в «Линкольн Тимбер»? — Он садится на колени.