Пятьдесят оттенков свободы
Шрифт:
— Рад видеть вас дома. Жду.
Глава 11
Правда? — шепчу я. Во рту пересыхает еще сильнее, сердце колотится в груди. Почему он так одет? Что это значит? Все еще дуется?
— Да. — Голос такой мягкий, но он ухмыляется, приближаясь ко мне.
Черт, какой же он умопомрачительно сексуальный в этих своих джинсах, низко сидящих на бедрах! Ну нет, я не дам мистеру Ходячий Секс себя отвлечь. Пытаюсь оценить настроение Кристиана, пока он приближается ко мне, словно хищник к жертве.
— Мне нравятся твои джинсы, — говорю я. Хищная ухмылка не затрагивает глаз. Чтоб тебя, он все еще злится. А оделся так, чтобы меня отвлечь. Он останавливается, и его пристальный взгляд буквально опаляет меня. Широко открытые непроницаемые глаза прожигают насквозь. Я сглатываю.
— Я так понимаю, у вас есть вопросы, миссис Грей, — вкрадчиво говорит он и вытаскивает что-то из заднего кармана джинсов. Мой взгляд прикован к его глазам, но я слышу, как он разворачивает листок бумаги. Поднимает — и я, коротко взглянув в сторону, узнаю свой мейл. Мы смотрим друг на друга глаза в глаза, и его взгляд пылает гневом.
— Да, у меня есть вопросы, — шепчу я прерывающимся голосом. Если мы собираемся это обсуждать, мне нужно держаться от него подальше. Но прежде чем я отступаю назад, он наклоняется и трется носом о мой нос. Глаза мои сами собой закрываются от удовольствия.
— У меня тоже, — шепчет он, и при этих словах я открываю глаза. Он выпрямляется и снова сверлит меня пристальным взглядом.
— Думаю, я знаю твои вопросы, Кристиан, — говорю ироническим тоном, и он щурится, пряча искорки изумления. Неужели будем ссориться?
Я делаю осторожный шаг назад. Мне необходимо физически дистанцироваться от него — от его запаха, его взгляда, его отвлекающего тела в этих невозможно сексуальных джинсах. Он хмурит брови.
— Почему ты вернулся из Нью-Йорка раньше времени? — шепчу я. Лучше уж поскорее покончить с этим.
— Ты знаешь почему. — В его тоне слышатся предостерегающие нотки.
— Потому что я встретилась с Кейт не дома?
— Потому что ты нарушила слово и подвергла себя ненужному риску.
— Нарушила слово? Ты так считаешь? — ошеломленно выдыхаю я, оставляя без внимания вторую половину обвинения.
— Да.
Господи. Ну что за человек! Я начинаю закатывать глаза, но останавливаюсь, когда он грозно насупливается.
— Кристиан, я передумала, — объясняю я медленно, терпеливо, как ребенку. — Я женщина. Нам это свойственно. С нами такое случается.
Он моргает, смотрит на меня, словно до него никак не доходит.
— Если бы я хоть на минуту подумала, что ты отменишь свою деловую поездку…
Мне не хватает слов. Я не знаю, что сказать. Вспоминаю спор из-за наших брачных клятв. «Я никогда не обещала повиноваться тебе, Кристиан». Но я придерживаю язык, потому что в глубине души рада его возвращению. Несмотря на всю его ярость, я рада, что он здесь, передо мной, целый и невредимый, пусть и дымящийся от злости.
— Ты передумала? — Он не может скрыть своего негодования.
— Да.
— И
Ой, вот об этом я не подумала.
— Мне следовало позвонить, но я не хотела тебя беспокоить. Если бы позвонила, уверена, ты запретил бы мне пойти, а я соскучилась по Кейт. Мне хотелось ее видеть. Кроме того, меня не оказалось здесь, когда сюда заявился Джек. Райану не следовало его впускать.
Все это так запутано. Если б Райан не впустил его, Джек все еще был бы на свободе.
Глаза Кристиана дико блестят, потом закрываются, лицо напрягается, словно от боли. О нет. Он качает головой, и не успеваю я ничего понять, как он заключает меня в объятия и крепко прижимает к себе.
— Ох, Ана, — шепчет он, сжимая меня еще крепче. Так крепко, что мне нечем дышать. — Если бы с тобой что-то случилось… — Голос падает до шепота.
— Со мной ничего не случилось, — не без труда выдавливаю я.
— Но могло. Я сегодня умер тысячью смертей, думая о том, что могло произойти. Я был так зол, Ана. Зол на тебя. На себя. На всех. Не припоминаю, чтобы еще когда-то был так зол… разве что… — Он снова замолкает.
— Разве что? — подсказываю я.
— Тогда, в твоей старой квартире. Когда Лейла была там.
Ох. Не хочу об этом думать.
— Ты был такой чужой сегодня утром, — бормочу я. Голос мой прерывается на последнем слове, когда я вспоминаю, что почувствовала, когда он не захотел меня. Руки его перемещаются ко мне на затылок, и я делаю глубокий вдох. Он заставляет меня поднять голову.
— Я не знаю, как справиться с этой злостью. Не думаю, что хочу причинить тебе боль, — говорит Кристиан. В глазах — тревога. — Утром мне хотелось наказать тебя, сильно наказать, и… — Он останавливается, не находя слов или боясь произнести их.
— Боялся, что сделаешь что-то плохое? — заканчиваю я за него, не веря ни минуты, что он сделал бы это, но все равно испытывая облегчение. Какая-то маленькая, порочная часть меня страшилась другого: того, что он уже потерял ко мне интерес.
— Я не доверял себе, — тихо проговорил он.
— Кристиан, я знаю, что ты никогда не сделал бы ничего плохого. В физическом смысле, во всяком случае. — Я сжимаю его голову в ладонях.
— Правда? — спрашивает он скептически.
— Конечно. Я знала: то, что ты сказал, было пустой угрозой. Знала, что ты бы ни за что меня не избил.
— Я хотел.
— Нет, не хотел. Ты просто думал, что хотел.
— Не знаю… — бормочет он.
— Ну сам подумай, — говорю я, вновь обвивая его руками и потираясь носом о его грудь через черную футболку. — Вспомни, что ты чувствовал, когда я ушла. Ты сам рассказывал об этом. Как изменил свой взгляд на мир, на меня. Я знаю, от чего ты отказался ради меня. Вспомни, что ты чувствовал, когда увидел следы от наручников у меня на запястьях в наш медовый месяц.