Пятерка Мечей
Шрифт:
– О любви, наверное, – робко предположила жена инженера. – О славе. Вы же артистка! Вас когда-то вся страна знала!
Берта Михайловна отрицательно покачала головой.
– Об упущенных шансах, деточка! Каждому человеку дается эта возможность, – быть счастливым. Да не все этим пользуются. И находят тому тысячи причин и оправданий. Вот ко мне недавно один журналист приезжал, предлагал написать мемуары. Я же со многими известными артистами и режиссерами была знакома, многих выдающихся людей встречала… Но я отказалась. Бесполезная это вещь, – перебирать облетевшие
Старая актриса вздохнула и достала из потемневшей от времени серебряной шкатулки сигарету. Людмиле Станиславовне она курить не предлагла: та была противницей «вредных привычек».
– Я бы о другом книгу написала, – сказала она, закуривая.
– О чем же?
– Как люди не дают себе быть счастливыми!
– Ой, Берта Михайловна! Разве такое бывает? По-моему, каждый человек мечтает о счастье и стремится к нему.
– Это люди только так думают, – возразила старая актриса. – А на самом деле…как только жизнь предоставляет им шанс, они пугаются и находят сотни оправданий, почему они не могут им воспользоваться! Что только не идет в ход, – и религия, и мораль, и совесть, и мнение окружающих, и чужие судьбы, и «непреодолимые препятствия», и «плохие обстоятельства»! А счастье не любит ждать долго…
– Вы хоть сына вырастили от любимого человека! – с завистью сказала Людмила Станиславовна.
– Ну и что? Да, вырос Николай! Сколько я настрадалась, пока подняла его на ноги. У меня репетиции, спектакли, поездки, – а его девать некуда. То болеет, то грустит… Он до сих пор меня простить не может! Говорит, что я украла у него детство. Что он по чужим людям рос, материнского тепла и ласки не видел! Чужой человек вырос, – он меня не понимает, я его. Так и живем, как соседи по коммунальной квартире. Николай до сих пор не женат, – и в этом он меня обвиняет. Дескать, не привык он к семье, не проникся ее духом, – теперь вот и свою создать не может! Ах, да что говорить…
Берта Михайловна махнула рукой, закуривая вторую сигарету.
– И насчет любимого человека… Колин отец был известным кинорежиссером, у него была своя жизнь, в которой нам с сыном места не оказалось. Ну, а я гордая была. Вот и разошлись наши пути навсегда! Я даже не знала, что он умер: спустя несколько лет одна знакомая сказала. Всю жизнь я сама себя обманывала, тешилась фантазиями, что у меня какая-то необыкновенная любовь была, и что я ее предать не смею, а потому все остальные мужчины для меня не существуют. А теперь и вспомнить нечего! Никому не посоветую брать с меня пример.
– Как же узнать этот шанс? – недоверчиво спросила жена инженера. – Неужели, он и у меня есть?
– Конечно, есть! Бог вам для счастья все дал, – красоту, ум, здоровье, – а как вы этим даром распоряжаетесь?
Людмила Станиславовна задумалась. Красивой женщиной она себя не считала, особого ума тоже не было, – это уж Берта Михайловна преувеличила, для поднятия духа, – а вот на здоровье действительно жаловаться не приходилось. Кроме бессонницы и простуд ее ничего не беспокоило. А какие это болезни? Это так, – нервы шалят. От неудавшейся личной жизни.
– Семью дети украшают, –
– Это не дело, – покачала головой Берта Михайловна. – Знаете, как моя бабуля покойная говорила? Как бы вы с мужем ни ссорились, ни дрались, – а спать в одну постель ложитесь! Ночь – самый искусный дипломат.
– Не все так просто, – возразила жена инженера. Видно было, что семейные отношения серьезно ее беспокоят. – Я не волную его, как женщина. А кроме постели, нас, оказывается, ничего не связывало. У него свои интересы, у меня свои. Мы смотрим в разные стороны!
Людмила Станиславовна подумала о том, что, в сущности, их с Володей даже секс по-настоящему не объединял. Вечно ей приходилось унижаться, чтобы привлечь к себе супруга, – приставать к нему с поцелуями, ласками…буквально навязывать себя. Как только она перестала это делать, так их интимная жизнь и сошла на нет.
– Я вообще его раздражаю, – пожаловалась она. – Одним своим присутствием! Ему все не нравится, – как я мою посуду, стираю, хожу по квартире, разговариваю! Мы никуда не ходим вместе и к себе никого не приглашаем. Нам даже разговаривать не о чем!
Авдеева заплакала, вытирая тыльной стороной ладони слезы. Ей было неловко, что она так распустила себя перед соседкой. Но ведь надо же выплеснуть накопившуюся боль! Хоть перед кем-нибудь! Иначе она съест изнутри, сожжет…
– Знаете что, Людочка? – решительно начала старая актриса. – Вам необходимо в корне изменить свою жизнь! Измените все, – прическу, одежду, работу, манеру поведения, наконец! Все! Даже мысли!
– Мысли? – жена инженера улыбнулась сквозь слезы. – Как это?
– Вот что вы о себе думаете? Что вы несчастная женщина, что муж вас не любит, что ваша жизнь не удалась… Ведь так?
Авдеева кивнула. Именно так она и думала, лежа долгими ночами без сна и давясь слезами. Ей уже тридцать шесть, а все самое лучшее проходит мимо! Когда-то они с Володей были нужны друг другу, у них были теплые, доверительные отношения… Куда все это делось? А, главное, почему?
Женщины еще долго обсуждали, как теперь вести себя Людмиле, и выпили за разговором не одну чашку чая.
Домой госпожа Авдеева вернулась окрыленная и твердо решила, что начнет переворот в своей судьбе с работы. Давно пора сменить скучную должность «инспектора отдела кадров» на что-то более перспективное!
Глава 8
В кабинете Касимова все было устроено по высшему разряду, – помпезная мебель из красного дерева, шторы из шелка, точечные светильники на подвесном голландском потолке. Стильно и шикарно! Артем оценил и положение хозяина, и отдал должное его вкусу. Пожалуй, Павел Васильевич мог заинтересовать Веронику Лебедеву не только своими деньгами и связями.
– Я вас слушаю, молодой человек, – устало произнес Касимов, опускаясь в кресло. – Право, не знаю, смогу ли вам помочь. Я уже все рассказал вашему сотруднику, который приходил недели три назад.