Пятерняшки для фитоняшки
Шрифт:
— Лежи, я сам принесу! — самостоятельная блин какая.
Одним движением руки резко завалил Синичку на кровать, отчего она забавно взвизгнула. Перемахнул через неё и не нащупав в темноте тапки, пошлёпал по ледяному полу на кухню.
— Воды или компот?! — поинтересовался у Тани крича прям с кухни, от света глаза немного слезились и ни в какую не хотели открываться, и на самом деле дико хотелось спать.
Свежий воздух, баня, вкусная еда и секс сделали своё дело, я валился с ног, поэтому и не удивился, когда от Синички ответа не последовало. Вернулся
Включил настольную лампу, максимально тихо порылся в шкафу ища корзинку бабули. Именно в ней она хранила ремонтный набор с заплатками, пуговицами, иголками, а главное, нитками.
— Есть! — вырвалось у меня, когда нашёл то, что искал.
Моя радость была излишне громкой, я поморщился от самого себя, а Таня даже не шелохнулась настолько крепко спала по самую шею спрятавшись под одеяло. Теперь мне предстояло добыть танину руку из-под него. Практически ювелирная операция по выявлению необходимых мне данных, а именно размера Таниного безымянного пальчика.
Я даже не замечал, что грызу собственную губу, когда добрался до нужного мне безымянного и оборачивал его толстой ниткой. С нервов так тупил, что первая мерка оказалась идиотской, я обернул Танин пальчик два раза и выходил размер кольца даже больше, чем на меня. Вторая попытка была уже намного удачней, один оборот я аккуратно обрезал нить и припрятал её в бумажник.
Фух! — выдохнул и с невероятным облегчением забрался к Синичке под одеяло.
Теперь ото сна меня ничего не спасло, ни волнение, ни возбуждение и накрыл он меня моментально.
Глава 4
Татьяна
Не помню, как заснула, но просыпалась я нехотя и только потому, что меня настойчиво будил Максим, а мне хотелось его за это стукнуть.
— М-м? — мыкнула, глядя на него вопросительно, едва раскрыв глаза.
— Ты горишь вся, — на этом заявлении он приложил ладонь к моему лбу, та оказалась очень холодной. — У тебя температура. Вот это выпей. — Максим протянул мне стакан с мутной жидкостью и тут до меня дошло, как сильно я хочу пить.
Присела и взяла заветный стакан хоть и с лекарственной, но всё же водичкой. Максим дождался пока выпью кисловатую жидкость, забрал пустой стакан и тут же спросил;
— Болит что-то? Ну-ка рот открой! — за ночь он словно изменился и был сейчас совсем другим, строгим, что ли, или, возможно, даже злым.
Мгновенно у меня промелькнула мысль, что он со мной больной возиться не хочет, поэтому и злится.
— Не болит у меня ничего и рот я не открою. Я спать хочу! — проворчала и рухнула совершенно без сил обратно на подушку, словно меня припечатало чем-то к ней.
— Ты здоровая вредная, а больная ещё вредней. — хмыкнул он, — Ладно, спи, бульон сварится разбужу, и чтобы поела у меня. — Макс сказал это всё строго, но с заботой.
— А если не поем? — решила, повредничаю
Максим усмехнулся, присел на край кровати приобняв меня. Он медленно наклонился и зашептал на ухо;
— Запеленаю тебя…и накормлю… — этот шёпот просто свёл с ума, а напоследок Макс ещё и поцеловал меня за ушком. — Всё! Спи! — резко встал и подоткнув мне одеяло со всех сторон, ушёл из комнаты.
Я ещё глаза не закрыла, как он вернулся с какой-то плотной тканью в руках.
— Окошко зашторю, чтоб тебе поуютней спалось без солнца. — он перекинул ткань через натянутый шнур с тюлью и действительно стало лучше глазам.
— Спасибо. — поблагодарила и даже поцелуйчик воздушный отправила.
Как-то само собой получилось, а Максим засиял от этого словно то самое солнышко, от которого меня спасает. Он ушёл, прикрыв за собой дверь, а я уснула. Когда Макс разбудил второй раз у меня уже отчётливо болело горло.
— Температура спала, болит что-то? — поинтересовался он, трогая мой лоб тёплой ладонью.
— Горло. Немного. — нехотя призналась, но скрывать было глупо, я просто-напросто охрипла.
— Вот это всё, потому что ты рот не открыла! — возмутился Максим и тут же мягко добавил; — Ладно, буду лечить тебя сейчас. Бульон куриный. Садись поудобней.
Я села на подушку, оценив свой лечебный завтрак. В глубокой белой тарелке была налита, как мне показалась обычная вода. Курицей тут если и пахло, то мне это было неведомо. Мой нос из-за болезни отказался определять запахи.
Я протянула с сомнением к этой тарелке руки в попытке взять её, за что получила лёгкий, но звонки удар по правой руке.
— Руки! Я тут дохтор. — смешно коверкая слово «доктор», заявил Макс.
— Ты патологоанатом, вообще-то. — мне было так смешно, что я смеялась, не замечая больного горла.
— Мы патологоанатомы тоже врачи, между прочим. Ладно, неважно, но теперь я заставлю тебя открыть рот. Давай! — Макс зачерпнул ложкой бульона больше похожего на воду и поднёс к моим губам.
Но стоило только мне открыть рот, как этот хитрец вернул бульон обратно в тарелку. Вместо кормления меня ждал самый настоящий осмотр патологоанатома, как бы это странно ни звучало. Тёплой от бульона ложкой Максим прижал мой язык, и подсвечивая себе неизвестно откуда взявшимся фонариком, начал изучать моё несчастное горло. Добился-таки своего, не мытьём так катаньем и сопротивление бесполезно, я только беспомощно мычала.
— Всё ясно! У тебя тонзиллит. — сказал Макс, и прибрав фонарик в карман джинсов, принялся меня кормить бульоном.
Вкуса я не чувствовала, только то, что бульон солёный и тёплый, но после того как выпила весь, мне действительно полегчало.
— Спасибо. А папа с овощами варит и мяско кладёт, ещё лук свежий мелко рубит и перец чёрный туда сыпет. — поделилась, возвращаясь в горизонтальное положение, на взбитую Максом подушку.
— Это же целый суп уже, а не бульон. И что ты всегда его съедала? — поинтересовался Максим с подозрением, прищурив глаза.