Пятеро на леднике
Шрифт:
Вдруг сзади послышалось суетливое ширканье косы и упорное сопение. Ефим оглянулся, так и есть — Глоус. В старом Ефимовом пиджачке он возник, как всегда, из пространства и сейчас виновато улыбался зеленым ртом, топтался на стерне.
— Все балуешь… — сердито сказал Ефим, доставая брусок из-под хитона. — Не надоело?
— Петрович, а Петрович, — пробормотал Глоус, прижимая косу к тощей груди. — Можно я на шоферские права сдам?
Тишкин покрутил головой:
— А полетит кто за тебя? Ребята там так а тебе нуждаются, уж так тоскуют об тебе…
—
— Белыми нитками все у тебя шито, — возразил Тишкин. — Ведь, поди, Дашке на ферму возить корма нацелился?
— Нацелился… — сознался Глоус и потупился.
Ефим показал головой в сторону широкой Дашиной спины, шумно вздохнул:
— Ты для ее пустое место, ну… ровно коровья лепешка. Нету у тебя гордости перед бабой.
— Есть! — возразил Глоус тонким голосом. — Гляди, я сейчас в три секунды весь луг Скошу вместе с кустами!
Он отбросил косу и крикнул:
— Дарья Матвеевна, отойдите, пожалуйста, в сторонку!
Даша даже не обернулась, только равнодушно махнула рукой.
— Чё ты выступаешь? — сердито спросил Тишкин. — Ну скосишь, а наряд кто выпишет? Ты давай не суетись зря, а вылетай подобру-поздорову!
Ефим вдруг достал из-под хитона часы и беспокойно сказал:
— Ты давай коси натурально, а я сщас домой сгоняю, враз обернусь.
Он быстро скрылся в ольшанике.
Даша тут же обернулась. Насупилась и пошла к Глоусу, медленно вытирая травяную сукровицу с косы. У Глоуса от страха пот градом покатил с лилового носа.
— Куда это он завилял? — подозрительно спросила Даша.
Глоус тихо лязгнул зубами:
— В правление… вроде…
— Ты на Земле врать наловчился? — грозно спросила Даша. — Или там уже умел? — она показала загорелой рукой в небо и ходко пошла в ольшаник.
…Ефим накинул крючок в сенцах, быстро прошел в избу. Осторожно выглянул в окно, задернул занавеску. Сел перед телевизором, опять глянул на часы… Ровно в девять экран вспыхнул слепящим светом, от которого озарилась вся изба. На экране возникло прекрасное лицо Эйлурии. Голубые ее волосы развевал ветер, глаза сияли.
— Я несказанно счастлива видеть тебя! — воскликнула она певуче и так громко, на весь двор, что Ефим поспешно привернул звук.
— Ясно, — сказал он хриплым шепотом. — Докладывай обстановку, Лукерья. Почему Лур Ионыч не вышел на связь?
— Обстановка тревожная… — начала Эйлурия.
Вдруг грохнула входная дверь в сенях, и Даша разъяренно метнулась к телевизору.
Ефим попятился, свалил табуретку, едва спросил оторопело:
— Ты откуда вошла-то?
Даша схватила табуретку, телевизор хрустнул, будто арбуз, и развалился.
— А теперь лети к своей синей! — закричала Даша и всхлипнула.
— Эх ты, чурка! — в сердцах сказал Тишкин. — Это же информация к размышлению.
В избу бочком вошел Глоус — от изумления челюсть у него сразу отвалилась.
— Чего зря рот разинул? — с досадой сказал Тишкин. — Собирай агрегат-то.
— Если позволите, то я могу заменить… — застенчиво сказал Глоус. Он сильно заскрипел зубами и вдруг… превратился в довольно новый телевизор на ножках. На экране его вместо Эйлурии возник заиндевелый робот Вася. Повернулся. На спине у него вспыхнула надпись:
«Лур совсем раздвоился, в лоскуты. Марзук опять без передыху вгоняет планету в анабиоз. Железная бригада имени Тишкина борется с оледенением. Надо подмогнуть, ребята».
Экран погас, а на месте телевизора снова стал Глоус; волосы его торчали дыбом, голова дымилась.
— Слыхал? — сурово сказал Тишкин. — Принимай неожиданное решение, увольняйся и вылетай вечером!
Тихим вечером Глоус заглянул в окно из палисадника.
— Прощайте, Даша, — тоскливо прошептал он, комкая обходной лист. — Уюту нет, Дарья Матвеевна, покоя тоже нету…
На заднем дворе Тишкиных у бани лежала старая проржавевшая труба. Остатками воли Глоус синтезировал ее в космоплан и без особого ущерба для колхоза пропал в бесконечной Вселенной. Светящиеся газы, точно огромный белый цветок орхидеи, растаяли в звездной черноте ночного неба над окнами дома Дарьи Матвеевны.
А по селу от избы к избе уже катилась забористая частушка:
Что за шарик, что за глобус? За деревней слышен шум. То летит товарищ Глоус На свою планету Рюм!Эпилог
Прошли годы… На Рюме победила жизнь…
Как-то вечером Даша и Тишкин смотрели по телевизору программу «Время».
На экране вспыхнула надпись: «Эволюция на Рюме». Зазвучала бодрая маршевая музыка.
Показались новостройки, поля пшеницы высотой в пять метров, стадо громадных коров в три раза выше человеческого роста.
— На Рюме успешно продолжается ускоренная эволюция, — радостно проговорил голос диктора. — Пшеница достигает восковой спелости за два-три часа после посева; выведена новая порода рыб, так называемая вобла-гулливер. Кто же они, герои и творцы эволюции?
На экране появился Марзук, благообразный, поседевший; он сидел в своем домашнем кабинете за письменным столом. За его спиной на стене был виден портрет Тишкина.
Потом на экране возник большой зал научно-исследовательского института. У листа ватмана стоял Лур в черной шапочке академика. На листе — изображение космических трасс, сложные формулы, Лур покорно вздохнул и быстро проговорил слабым голосом:
— Наша научная группа успешно дорабатывает теорию сталкивания Рюма с орбиты с тем, чтобы всем нам направиться… затем в окрестности Земли. По этой теме двадцать восемь наших сотрудников, включая товарища Эйлурию, уже защитили кандидатские и докторские диссертации…