Пятеро против всех
Шрифт:
Я посмотрел на нее пристально. Хорошо держится, черт возьми! Хотя видно — все же боится.
— Отпустите меня. У меня бабки есть. Много. По сто пятьдесят штук баксов могу дать каждому. Сколько вам Хусаинов платит? Штуку, две? А тут сразу сто пятьдесят. И никакого риска.
— Конечно, конечно, никакого, — загоготал Муха. — Тебя сегодня отпусти, а завтра ты какого-нибудь Ису с километра завалишь.
— Не завалю. Рашида больше нет, а другие мне не указ.
— А почему ты, кстати, Рашида-то боялась? — поинтересовался я.
— Нет.
— Да нет, как раз мы-то их очень хорошо знаем, — возразил я.
— Ну… как винтовку я у него увидела, так и поняла, что после дела он меня сразу замочит. Вот и рассердилась на него маленько…
— Красиво ты сердишься. — Я ненадолго задумался. — Вот что, я готов обсудить условия твоего освобождения, но только после того, как ты все нам расскажешь.
Мухин глянул на меня в зеркало заднего вида. Взгляд у него был неодобрительный. Не просекает парень! Да как только мы ее властям сдадим — все! На образцово-показательном суде только по телевизору увидеть и удастся! И говорить она будет только то, что ей адвокаты скажут.
— Что — все? — сказала она, и это мне не понравилось: даже при таком раскладе думала не о собственной шкуре, а о том, как нас обмануть…
— Все рассказывай. Как ты до такой жизни докатилась. Про Фрибур, про Геную и про другие свои подвиги. У нас друг погиб, хотелось бы узнать, кому долги отдавать.
— Кто?
— Перегудов Иван по кличке Док.
— Друга вашего я не трогала. Фамилию первый раз слышу.
— Верю. Но твои заказчики к этому делу точно руку приложили. Ну что, согласна? Полина задумалась.
— Писать мы тебя не будем, слово офицера спецназа. Весь разговор останется между нами.
— Ладно. С чего начинать?
— С начала. Ты вообще откуда такая взялась-то?
— Из Томска.
— Стрельбой занималась?
— Занималась. — Полина вздохнула. — Как начали в девятом классе из мелкашки стрелять, так военрук меня в секцию и потащил. Пятьдесят из пятидесяти выбивала.
— Ух ты! — притворно восхитился я. — А дальше?
— Дальше в команду попала, на сборы ездить стали. На России на стенде второе место заняла.
— Почему же не первое?
— Волновалась, наверное. — Полина пожала плечами: — Послушайте, вы мне руки не можете развязать? Совсем не чувствую — онемели.
— Мы тебя развяжем, а ты нам глаза выцарапаешь?
— Да ладно, что уж теперь! — вздохнула Полина. — Попалась я. Так и думала, что ствол меня рано или поздно подведет. Всего-то и надо было с ним до почты доехать.
Я размотал скотч. Полина поморщилась. Принялась растирать онемевшие руки.
— Чем же он тебе так дорог, этот ствол?
— Э, не понять вам! Я с этой винтовкой уже лет пять по миру кочую. Мухин присвистнул.
— Она мне и по руке, и по весу. Легонькая. За пять лет мы с ней одним целым стали. Сегодня мне какой-то доли секунды не хватило, чтобы
— Ну хорошо, сборы, чемпионаты. А как ты к «чехам»-то попала?
Полина тяжело вздохнула:
— Влюбилась. Русланом его звали. Как в сказке. Богатый был очень. Из-за него и спорт бросила. Поехали в Грозный с родственниками знакомиться, а тут война началась. Убили Руслана на второй день, а брат его, как узнал, что я стреляю, агитировать начал за деньги у них воевать. Ну я и согласилась.
Я так и знал! На стороне «чехов» она воевала! Полина перехватила мой недобрый взгляд и замолчала.
— Ну-ну, дальше что?
— А что дальше? У брата меня перекупил Бектемиров. Сказал, что у него всегда стоящее дело найдется.
— Лидеров, которые с Москвой сотрудничают, стрелять?
Полина пожала плечами:
— Мне ведь неизвестно: лидеры они, не лидеры. Дают наводку — я и бью. Мое дело на крючок вовремя давить. Они для меня всего лишь фигурки в прицеле.
— Как часто он тебя привлекал к ликвидациям?
— Раньше редко. А последний месяц зачастил. Ну про это вы и сами все знаете.
— Кто за Рашидом стоял?
— Я их не знаю. Не видела никогда. Богатые люди. Бектемиров от них с полными чемоданами денег приезжал. Хвастался своими связями в Москве, говорил, что после войны сразу на пенсию уйдет. Осядет где-нибудь в Европе, в курортном местечке… Вот и осел! — Полина недобро усмехнулась.
— За что же ему такие деньги платили? Чемоданами-то?
— За политику. Сам мне говорил: большую политику мы с тобой, Поля, делаем. От нас будущее Чечни зависит. Любил он пафос.
— Он твоим любовником был?
— Давно это было и… неправда, — сказала она равнодушно, а взгляд вдруг стал напряженным, направленным куда-то в сторону ветрового стекла. Я тоже посмотрел туда.
Впереди стоял полицейский с жезлом. Он махнул им, приказывая Мухину остановиться. Олег немного растерянно посмотрел на меня. Я отрицательно мотнул головой. Мы не могли больше подчиняться дурацким требованиям здешних копов, тем более что я пока не задал Полине самого главного своего вопроса.
Муха проехал еще немного вперед и притормозил. Полицейский, помахивая жезлом, неторопливо направился к нам. Я наблюдал за тем, как замерла Полина, как на ее губах промелькнула усмешка. Ну уж нет, в этот раз мы будем умней! Когда полицейский был всего в каком-нибудь метре от нашей машины, Муха утопил педаль газа в пол — и машина с визгом сорвалась с места.
В зеркало было видно, как полицейский на мгновение растерянно замер, а потом бросился к своей машине.
— Гони, Муха, гони! Покажи этим ублюдкам класс! — подбодрил я Олега.