Пятидесятилетний дядюшка, или Странная болезнь
Шрифт:
ГОРСКИЙ. Нет, знает – я ему сказал…
ЛИЗАНЬКА. Знает!.. Знает!.. Что вы сделали!.. Как мне теперь показаться ему?.. Зачем он уж не уехал!.. Но всё это ничего… я покажу ему вид, что ничего не знаю… Мое решение всё так же твердо…
ГОРСКИЙ (с горькою улыбкою). Всё так же твердо?.. И мое также, Лизанька… Прощай… о, прощай навсегда… помни меня… (Плачет).
ЛИЗАНЬКА. Как!.. Вы хотите нас оставить?..
ГОРСКИЙ. Да… видно так нужно… Я теперь опять спокойнее… Чему быть – того не миновать… Если мне нет счастия, то сохраню хоть уважение к себе… А там – что бог даст… Может быть, его гнев скоро
ЛИЗАНЬКА. Не говорите мне о моем счастии… оно мне ненавистно… я вижу в нем ваше несчастие… Нет, вы останетесь… – вы не уедете… (Обнимает его).
ГОРСКИЙ (освобождаясь из ее объятий). Ох, легче стало!.. Грустно… горько… а легко… Это голос божий… я опять слышу его… Поди, Лизанька, поди… И прошу тебя об одном: {71} не уговаривай меня остаться, не говори мне ничего… Я знаю, что делаю… Ведь ты не можешь чувствовать, что происходит в моей душе… поди…
71
Далее в Р зачеркнуто простым карандашом:
если ты хоть сколько-нибудь любишь меня – никому ни слова о том, что было между нами… Тайна должна и умереть с тобою… Даже твой муж не должен будет знать о ней… Это условие моего возвращения к вам… Что нужды, что я не узнаю о твоей нескромности… тебе будет грех. А если узнаю… или буду догадываться… тогда опять прощай – и уж навсегда… Теперь еще просьба…
ЛИЗАНЬКА. Одно слово…
ГОРСКИЙ. Ни полслова! А что до того… понимаешь… то не беспокойся и не спрашивай меня… Это уж мое дело!..
ЛИЗАНЬКА. Но, дяденька, бога ради…
ГОРСКИЙ. Поди… поди… (Выводит ее). Нет… постой… дай обнять тебя… поцеловать… в последний раз… (Рыдая). О, я сильно любил тебя… Прости увлечению слабости… оно последнее… (Грустно смотрит на нее). Но… поди… поди… (Лизанька уходит, плача).
Явление XVII
ГОРСКИЙ (один).
Бежать, бежать, пока есть еще силы!.. отсрочки только измучают меня… Нынче же отправляюсь в город – скреплю за нею мое имение… Пусть они живут здесь… Пусть будут счастливы… А я – я буду страдать и молиться за их счастие… Может быть, я и успокоюсь… {72} (Молчание). Да, другого нет пути – будь воля божия… Эй, Иван, Иван!
72
Далее в Р зачеркнуто простым карандашом:
страсть пройдет… В душе будет так же спокойно, легко, как и теперь… только вместо грусти будет тихая радость… Я возвращусь к ним. Снова поселюсь в моем тихом кабинете… среди моих книг… цветов… опять займусь счастием моих крестьян, которые уже ее будут благословлять за свое счастие… Я буду воспитывать ее детей… в любви к ним найду опять мое прежнее счастие…
Явление XVIII
Входит Иван.
ИВАН. Что вам угодно, батюшка барин Николай Матвеич?
ГОРСКИЙ. Я нынче еду в город – чтоб всё было готово часа через два.
ИВАН. Слушаю-с, батюшка. А я с вами поеду?
ГОРСКИЙ. Как же. Вот не знаю, кого мне будет взять – я надолго и далеко уезжаю.
ИВАН (повалясь ему в ноги и плача). Как кого, батюшка? я с вами жил – с вами и умру, коли сами не возьмете – побегу за вами, как присталая собака, и хоть бейте – не отстану…
ГОРСКИЙ. Полно – не дурачься – к чему это – встань (Поднимает его). Да ведь я еду далеко и надолго…
ИВАН. Хоть на тот свет – про то знаете вы, а мое дело – служить вам…
ГОРСКИЙ. Но ты, Иван, стар – тебе уж трудно расстаться с родиной, с семейством…
ИВАН. Да если б отец родной встал из могилы – и то бы я вас не покинул… не погубите на старости лет!.. Что я без вас – сирота круглый!..
ГОРСКИЙ. Ну, хорошо, хорошо… Готовься же – да никому ни слова… Слышишь! Ступай. (Иван уходит).
Явление XIX
Входит Катенька.
КАТЕНЬКА. Что с вами, дяденька?
ГОРСКИЙ. А, это ты, Катенька! Кстати – слова два! Скажи мне – влюблена ты в кого-нибудь?
КАТЕНЬКА. Что за вопрос, дяденька?
ГОРСКИЙ. Что ж – труден?
КАТЕНЬКА. Нет, я… не влюблена ни в кого…
ГОРСКИЙ. Как – и в Володю?
КАТЕНЬКА. Да… я не влюблена в него.
ГОРСКИЙ. Да как же ты хотела за него выйти?
КАТЕНЬКА. Во-первых, дяденька, я не хотела – шутить еще не значит хотеть; во-вторых, если бы и вы, и он захотели этого – то почему ж?
ГОРСКИЙ. Как! – только потому, что другие желают?
КАТЕНЬКА. Да я и сама, хоть и не желаю, а вышла бы за него без отвращения и без принуждения… Он прекрасный молодой человек, хоть и любит важничать…
ГОРСКИЙ. Ну, а если я скажу тебе, что Володя уж не хочет жениться на тебе – он только любит тебя, а не влюблен?..
КАТЕНЬКА. Что ж – я рада!..
ГОРСКИЙ. Я не понимаю тебя – ты себе противоречишь – то вышла бы охотно, то рада, что не выйдешь…
КАТЕНЬКА. Но, милый дяденька, ведь то и другое хорошо – ведь участь человека решается богом – я этому верю – к готова на всё… Я тоже иногда, как и все, думаю о своей будущей судьбе – да от этого так становится грустно и тяжело, что я начинаю дурачиться, чтоб только не думать… А когда надеешься на бога и о себе думаешь, то так хорошо, весело на душе…
ГОРСКИЙ. Правда твоя, правда!.. Ну, а не чувствуешь ли ты к кому-нибудь другому склонности?..
КАТЕНЬКА. Да что это вы пристали ко мне, дяденька? – уж не думаете ли вы, что я в вас влюблена?
ГОРСКИЙ. Теперь не время шутить, Катенька, – говори дело. Как тебе кажется Алексей Степанович Коркин?
КАТЕНЬКА. Умный… благородный… словом, прекраснейший человек… даже немножко смешон при этом…
ГОРСКИЙ. А! твой идеал!
КАТЕНЬКА. Злой дяденька! с чего вы это вздумали!..
ГОРСКИЙ. Не замечала ли в нем склонности к себе?
КАТЕНЬКА. Ах, он такой флегматик, что в нем ничего не заметишь… кроме постоянного благоразумия… досадный человек!..
ГОРСКИЙ. Ну, так вот же что: он сватается за тебя.
КАТЕНЬКА. Как?.. Что вы?..
ГОРСКИЙ. Не красней, не красней, моя милая ветреница… Я не дал ему слова, но обнадежил его… Что ты на это скажешь?
КАТЕНЬКА. Что?.. Ну, дяденька, не думала же я, чтобы вы когда-нибудь так поймали меня!..
ГОРСКИЙ. Так я поймал тебя!