Пятикнижие чудес советских евреев
Шрифт:
Ещё в детстве обнаружилось, что у Хаима начисто нет музыкального слуха. Но вместо музыкального слуха своего отца, Хаим получил от Всевышнего удивительную способность перемножать в уме трёхзначные числа. Он также имел безграничную фотографическую память. Вычислительные способности Хаим потерял в 16 лет, когда оказался в тифозном бараке Киева, а прекрасную память сохранил на всю жизнь. Так, например, будучи первым заместителем наркома и затем главным инженером управления строительных материалов города Москвы, он помнил все телефоны многих работников десятков учреждений Москвы, лица и имена всех руководителей и тех рабочих двух сотен заводов, с кем ему хоть однажды пришлось знакомиться. Говорят, что такие же
И ребе и соседи евреи говорили маме Розе о замечательных способностях её сына, и о том, что он должен учиться. Но гимназия была аж в Житомире, и там была процентная норма для евреев, которую, конечно, уже использовали дети богатых евреев.
Во время Первой мировой войны в русскую армию были призваны в солдаты около миллиона евреев, и более половины из них либо были убиты, либо стали безногими или безрукими калеками. В процентном отношении к числу проживавших в России евреи поставили в армию в шесть раз больше солдат, чем русские. Всё равно русские газеты тогда писали, что евреи увиливают от солдатского долга. Все еврейские местечки на линии фронта и в ближайшем тылу нещадно грабились, что называлось операциями военной конфискации. Но это не всё.
В начале ХХ века на 500 км вглубь западной границы России и соседних стран значительная часть розничной торговли традиционно обслуживалась евреями, которые так и сновали туда-сюда. Поэтому, как только русская армия стала терпеть неудачу на австрийском и немецком фронтах, бездарные русские генералы стали объяснять свои неудачи шпионством евреев. Меряя евреев на свой аршин продажности и подлости, они утверждали, что поскольку у австрияков и пруссаков евреи уравнены в правах со всеми, а в России нет, то «русские» евреи должны обязательно шпионить за русскими войсками в пользу австрияков и пруссаков. Воевать с немцами было трудно. Легче было выселять евреев. Их перегоняли (часто пешком), как овец, вглубь России или за Урал и в Сибирь. Именно тогда впервые в ХХ веке была проведена массовая и жестокая депортация миллиона приграничных евреев, во время и вследствие которой погибла четверть переселенцев. Однако никто об этом не писал ни в Европе, ни в Америке.
В печати, в войсках и по всей России была развёрнута оголтелая антисемитская кампания. Возникшие погромы сопровождались избиениями и издевательствами над простыми евреями и еврейками, это стало обычным внутри черты оседлости и особенно прифронтовой полосы.
Но в то же время для детей, воюющих на фронте евреев, отменялась процентная норма при приёме в гимназии и университеты. Узнав об этом, мама Роза смогла добиться приёма у полицейского начальника. Тот дал ей бумагу, в которой было написано, что она едет на фронт к брату умершего мужа, который до призыва в армию якобы был кормильцем её семьи. Едет она за подтверждением фронтового командира, что такой солдат на самом деле воюет с немцами и просит принять Хаима Рохваргера в гимназию сверх установленной процентной нормы.
Получив письмо от полицейского начальника, неграмотная и плохо говорящая по-русски, Роза сумела добраться до линии фронта и среди миллионов солдат найти в одном из окопов брата умершего мужа, с которым на самом деле до этого виделась всего один раз на своей свадьбе. Царский полковник, узнав о таком подвиге молодой и красивой еврейской женщины, велел её накормить и снабдить едой и документом на обратную дорогу. Он также написал от руки письмо, в котором удостоверял, что солдат Арон Рохваргер честно служит царю и отечеству, и находившийся ранее на его обеспечении родной племянник Хаим Рохваргер может быть принят в гимназию сверх процентной нормы. При этом Роза всем рассказывала, как Хаим в уме перемножает трёхзначные числа. Затем Роза нашла в Житомире обеспеченную еврейскую семью,
Первый класс гимназии был кошмаром для Хаима, или теперь Ефима (Фимы), так как он плохо говорил по-русски. Остальные ребята дразнили его. Мама Роза еле уговорила его вернуться назад в гимназию после летних каникул. Но во втором и третьем классах дела пошли лучше, а в четвёртом классе благодаря своим способностям и усердию Фима сделался первым учеником в классе. Но тут случилась революция, и все ученики гимназии пошли по домам.
Теперь давайте зададимся простым вопросом. Можно ли вообразить неграмотную русскую, татарскую или азербайджанскую маму из глухой деревни, которая сначала добилась письма от большого полицейского начальства, потом добралась до окопов на передовой линии фронта и сумела вернуться назад как раз к началу учебного года? Думаю, что на это способна только еврейская мама. И только благодаря таким мамам становятся выдающимися фигурами евреи и их потомки. В зрелые годы Хаим (Ефим Лазаревич Рохваргер) стал ведущим специалистом в области строительной керамики всего Советского Союза.
Эпизод 3. Киевские родственники
В 1918 году на Украине начались особо свирепые погромы. Однажды местечко, где жил Хаим со своей мамой, заняла банда украинцев с пулемётом – мощнейшим оружием начала 20-го века. У местного лавочника бандиты отыскали бочку водки и перепились. В местечке у своих родных гостили два студента. Ночью они украли пулемёт и начали стрелять. Бандиты ничего не поняли, испугались и ускакали на своих лошадях. Студенты собрали всех жителей местечка и велели быстро уходить, так как бандиты могут скоро вернуться, и уж точно всех перережут.
Мама Роза и её сын нагрузили своим барахлом, оставшуюся от Лейзера одноколёсную тачку для вывоза из печи керамической посуды и пошли пешком в Киев к сестре Розы, которая была замужем за банковским служащим Иосифом Фридманом. Через две недели они дошли до Киева. На всех дорогах, ведущих в Киев, были санитарные заградительные отряды, которые многих беженцев направляли в тифозные бараки.
Картина художника Юделя (Юрия) Пэна(учителя Шагала и А.Б. Хасина, отца моей мачехи).
Жертвы погрома еврейского местечкав годы гражданской войны в России.
Больше папа никогда не видел свою маму Розу. А его в тифозном бараке Киева разыскала мамина сестра и забрала, не боясь заразы, к себе домой, где у неё самой было пятеро детей и муж. Она вылечила моего папу, давая ему варёную картошку, а отмороженные в бараке ступни ног целый год мазала гусиным жиром, хотя в Киеве был голод, и тем самым спасла ступни от ампутации. К счастью, ни она и никто из её детей сыпным тифом не заразились.
Папа считал тётю своей второй мамой и в 1941 году оформил документы на первоочередную эвакуацию из Киева 15 важных специалистов. Он честно сказал наркому Наркомата Стройматериалов РСФСР, Ивану Гвоздарёву, что среди этих специалистов будет 10 человек его приёмных родителей и сестёр с их семьями. Поскольку в советских газетах тогда не писали о поголовном истреблении немцами евреев и цыган, это считалось государственной тайной. Только руководители наркоматов и другие старшие начальники знали об этом из получаемых ими секретных бюллетеней. За разглашение их содержания полагалось суровое наказание. Однако многие начальники помогали эвакуироваться и своим родным, и тем из своих непосредственных подчинённых, у кого могли попасть в оккупацию их близкие родственники.