ПяТнА
Шрифт:
Жертва отвечает, не отнимая телефона от уха:
– С удовольствием.
Голос нового знакомого завораживает, стараюсь не обращать внимания. Но его хочется слушать и слушать. Ещё больше хочется, чтобы звучал он только для меня одной.
Народ в очереди вытягивает шеи: Фаберже и подождать может, а тут акция, розыгрыш… Кто-то ещё ведётся на подобные шуточки?! Я искренне поражена. Хотя, если честно, в прошлом году сама чуть не купила телефон с бесплатным доступом к метавселенной. Потом оказалось, что это дешевые китайские вибромассажеры с кучей вирусов и
«Он выжирает эмоции, Гниль…»
– Ещё раз назовёшь меня так – больше ни одной сущности не увидишь… – я искренне и нежно люблю своего внутреннего единорога. Так бы и открутила ему колючку со лба. – Это не вам, а, впрочем, вам подходит. Нет времени объяснять!
Машка подхватывает оторопевшего парня под руку и тащит через площадь в парк. Подальше от заинтересовавшихся предателей искусства. К фонтану. Параллельно она вытаскивает телефон и набирает Зуйко – нашего старшего.
А зов становится невыносим. Да я раздеться ради этого незнакомца готова! Лишь бы он не переставал говорить.
– Слюни подбери! – прилетает мне резкая оплеуха от подруги. У неё в ушах наушники. А вот у меня нет ничего, приходится затыкать уши двумя концами шарфа, запихивая их глубже в ушные раковины. Неудобно и выглядит стрёмно.
Мой единорог начинает петь. Громко и что-то из собственного сочинения. Честно? Лучше б меня Сирена сожрала. Поёт он куда ужаснее. Весь в меня, скотина.
Наша троица привлекает слишком много внимания:
– мелкая, фигуристая и светловолосая Машка;
– тощая, длинная я с шарфом в ушах;
– парень, наговаривающий по телефону странные фразочки, старающийся переорать моего коня.
Назревший вопрос щекочет горло: «Как тело будем прятать?»
Жертву мы сажаем на лавку, угощаем водичкой с тремя таблетками мелатонина и под нежное сверкание фонтана (его тоже нарядили к празднику: синие сопли огоньков текут снизу-вверх, имитируя воду) аккуратно укладываем на скамеечке. Я совсем ошалела от происходящего. В свои неполные восемнадцать лет парней с дворцовой площади я ещё ни разу не похищала. А вдруг у него есть родственники?! Машка действует увереннее: изображает нетрезвость и распущенность. Прохожие недовольны е"e нелитературным поведением. Ещё немного и ей помогут нырнуть в фонтан, чтобы отрезвить.
Зуйко появляется через пятнадцать минут. С Капитаном. Куда ж без него. И взгляд начальства говорит, что мне конец.
– Ритковская, вам даны были чёткие инструкции… – начинает ругаться Капитан. А староста лыбится и желает нам чудесных лилюлей. – Есть специально разработанный регламент…
В этот момент к нам подходит полицейский – уже давно с подозрением наблюдающий за нашим спектаклем – и интересуется не нужна ли помощь. Конечно, нужна! Капитан прерывает курс нравоучений и отводит его в сторону пошептаться. Через несколько минут пристыженный представитель закона козыряет моему начальнику, помогает закинуть обездвиженное тело кадету Зуйко на плечо и провожает нас
Мы с трудом забиваемся в старенькую оку – машину, которую следовало бы показывать людям в музее, а не выпускать монстра на улицу. При этом бесчувственного парня приходится усадить, прислонив к окну. Серый полупрозрачный язык вываливается изо рта и скользит по стеклу. Пока тащимся через Неву по Дворцовому мосту до штаба, Капитан разносит мои действия в пух и прах:
– Для взаимодействия с сущностями есть специально обученные батальоны, ваше дело – охранять периметр. Куда вы постоянно суётесь, Ритковская?!
Но голос Капитана перебивают возражения Григория:
«Он опаснейший субъект, нельзя его оставлять! Ты его песнь услышала раньше, чем его жертва. Но кто знает, скольких он…»
Слева ворчит Машка, мол так и знала. Я тоже знала, но цель важнее неудобств.
– И дежурство вне очереди.
– Ну, Евгений Филиппович! Мы же сообщили…
– Два, Ритковская. Одно за себя, второе – за друга.
– Я сама за себя подежурю, – надувается подруга.
– Вот вдвоём и подежурите. Два раза, – недовольный Капитан крутит руль, выворачивая на Ждановскую набережную. Зуйко нагло ржёт.
Это моё седьмое наказание за месяц.
Тучи собрались с силами и заполнили небо буквально за минуту, нависнув над городом обещанием ненастья. Первые капли дождя уже несутся и растекаются медузами по лобовому стеклу.
Единорог в мозгу беснуется, ему хочется высунуться в окно, подставить голову ветру пополам с мёрзлыми каплями.
В оке кондиционера нет, коленки в уши у всех упираются. Тесно, душно и жарко. Возле дома двадцать один на улице Красного Курсанта вылезаем уже под ливень потные и злые, несмотря сверхскоростное вождение Капитана. Дождь в декабре больше похож на атаку ледяных игл. И я жалею, что не надела каску.
У Академии нас встречает основной состав взвода экстренных ситуаций. Высокие мокрые мускулистые парни снисходительно оглядывают нашу разношёрстную компанию.
– Наконец-то нормальный декабрьский дождь, а то как не в Питере живём, – Капитан пожимает руку их начальнику. Передаёт тело натренированным псам ЭС. И мою добычу утаскивают внутрь корпуса.
Григорий очень злится: парня полагается утопить в реке Охте. Мы так и сделаем, но сначала его немного изучат, вывернут ему мозги до выпрямления извилин, чтобы выявить все ракурсы влияния серых сущностей на молодой подростковый организм.
“На периметр завтра иди!” – неожиданно выдаёт мой единорог.
– Зачем? – я так и не научилась игнорировать голоса в голове.
“У тебя есть сила остановить его”.
Хочу спросить: “Кого?” – но сразу несколько взглядов останавливают. В нашем учебном заведении нет простых людей. Ученики и преподаватели подчинили себе своих внутренних монстров и используют их знания для охраны границ между мирами. Вот только распространяться об этом и общаться со своими симбионтами открыто – запрещено. Пункт третий правил.