Пятнадцать ножевых 4
Шрифт:
Никто не мешал мне вдумчиво съесть три блинчика с творогом, вчера изготовленных Азимовой в приступе кулинарного энтузиазма и запить это дело стаканом молока. Как по мне, начинка чуток переборщила по части кислоты, но я это решил во внимание не принимать. Зато Ане будет приятно, что я позарился на ее стряпню и не отравился.
Короче, лег я спать. Тишина, покой — всё, что нужно хорошему человеку для поправки расшатанного работой здоровья. Мне и сон какой-то приснился, может, даже с позитивным содержанием. Но тут я решил проснуться, потому что какой-то подлец надумал, что поговорить
— Наконец-то! Ты дома? Что трубку не брал? Я не разбудил?
— Разбудил, конечно, — наверное, Давид как раз начал воздух набирать, и я смог вставить свою реплику.
— Ты можешь приехать? Немедленно! Андрюха, тут такое! Жопа, короче! Помоги!
— С жопой — извини, не могу. Я, знаешь ли, по дамам.
— Не до шуток, Пан! Срочно приезжай!
И всё, гудки отбоя. Вот поганец, хоть бы объяснил. Наверное, надеется на телепатическую связь. А у меня как раз модуль сломался, сигналы не принимает. Ладно, на месте узнаю, что там этот деятель натворил. Надо же, на самом первом дежурстве — и уже «срочно приезжай». Что он там, министру какому сказал, что надо меньше жрать?
Когда я приехал на скорую, Давид уже порядком протоптал дороги по стенам и потолку. И сразу начал с воплей «Не виноватая я, он сам пришел!». Что случилось, удалось выяснить только после расспроса доктора.
Короче, поехали они на вызов. Плохо с сердцем. Ситуация — и смех, и грех. Пожилой клиент решил тряхнуть стариной и пошел к своей знакомой, обсудить международное положение. Лежа, конечно. А что, имеет право — вдовец, совершеннолетний, и даже не секретоноситель. Ну, и не рассчитал силы. Приехали наши — инфаркт. Сняли пленку — а там швах, желудочковые экстрасистолы групповые, вот-вот и фибрилляция может начаться. Ну, послали за прибором самого молодого. Чтобы, значит, если что, стрельнуть успеть. Дефибриллятор ДИ-03 недавно получили, испытали, инструктаж провели, микрозачет все сдали.
Вот только вес у прибора по паспорту — двадцать два кило. И блока питания — еще двенадцать. Я ведь тоже экзамен сдавал — гробина та еще. А дама нашего элитного пациента жила в простой хрущевке, без лифта. Вот товарищ «князь», пока нес, наткнулся на местного кота, потерял равновесие — и уронил дефибриллятор.
— И что, сильно повредил? — спросил я, глядя на заламывающего руки Ашхацаву. — Во сколько там ремонт встанет?
— Да ерунда, — махнул рукой доктор Беридзе. — Он отечественный, корпус раскололся слегка. Внутренности работают вроде. Ну, десятка от силы. Впрочем, я как земляку коллеге помогу, Екатерине Тимофеевне скажу, что моя вина. Надо было за два раза принести.
О, успокоился Давид, рубаху на груди больше не рвет. И даже по поводу того, что он грузинам ни разу не земляк, ничего не вякнул. Растет парень!
Ну всё, я ребятам пирожных к чаю оставил, и вывел этого оболтуса за пределы слышимости.
— Вот ты мне скажи, в чем проблема? Доктор ведь нормальный мужик, с ним вопрос обсудить — религиозные убеждения не дают? А сейчас в сортир соберешься, будешь звонить, чтобы я приехал и показал, где туалетная бумага?
— Да хватит уже, — занудил Ашхацава. — Понятно всё. Просто, когда эта хрень упала, я подумал, что хана! Ну и грузин этот кричать начал, обзываться, подзатыльник отвесил. Обидно же! Ну я тоже немного вспылил, сказал лишнего. Наверное.
— Драться лез? — спросил я, вспоминая предыдущие случаи «немного вспылил».
— Не, что ты. Мы же на работе.
— Ага, ну давай, мирись. Утром предложи на пиво сходить, угости доктора немного. Денег дать тебе?
— У меня есть! — гордо вскинул голову Давид.
— Ну, удачи, пошел я.
В итоге на пиво попал не Давид, а я сам. На выходе из ЦКБ меня поймал Крестовоздвиженский. Начал долго и муторно объяснять про трудности «доктора Менгеле» отечественного розлива. Эксперименты с алкашами в ЛТП шли плохо, внятных результатов не было. А начальство то уже воодушевилось, требовало прорыва.
— Ну не в дверях же о таком! — возмутился я, отодвигая Анатолия Варфоломеевича с прохода. И тут же получил предложение сразу, не отходя от кассы, проследовать в бар «Жигули» на Калининском, где у Крестовоздвиженского был знакомый официант, которого он выводил из запоя.
Вечером у меня должна была состояться финальная встреча с сусловским куратором и сразу после нее — с Паульсеном. По поводу денег и патента. Не хотелось на важных товарищей и господ дышать пивасом, но глаза Анатолия Варфоломеевича были такие грустные, что я согласился по одной кружечке.
Разумеется, одной емкостью не обошлось. Пиво было так себе, похоже, разбавленным, а вот сушеная таранка и вобла — прямо песня. Я больше налегал на рыбку, Крестовоздвиженский на пенный напиток, попутно объясняя мне проблему. Как оказалось, МДМА и псилоцибин доктору отписывали в микроскопических дозах, на контрольную группу не хватало. Но это одна проблема. Вторая — наркотик поступал с плавающей очисткой. Анатолий Варфоломеевич даже не поленился сам сделать анализы — чистота «ходила» на 20 процентов от партии к партии. Это было много.
— Что тут делать — просто не представляю, — жаловался мне отечественный «доктор Менгеле». — Статистика не бьется, результат не примут ни в одном научном журнале. А без публикации работать с цкабэшными пациентами — никто не даст. И боюсь с дозировкой переборщить, а то так и до индуцированной шизофрении недолго. Помню, слышал, у одного музыканта...
— Питер Грин его звали. Так там кислоты литры были, вот и заболел. Может попробовать закупить сразу крупную партию на Западе? — поинтересовался я. — И прописать в контракте минимальную чистоту. За отклонения — большие штрафы.
— Да кто даст то закупать за рубежом наркотики?
— Так для научных исследований должны пропустить. Пусть куратор запрос оформляет. У меня есть знакомые — поспрашиваю, — я оглянулся на соседний столик. Там громко гуляла бухая компания — на столе кроме пива стояла водка, лежали какие-то самодельные сухари. Пьют ерша и почти не закусывают — прямо по грустному русскому фэншую.
— Я был бы очень благодарен, — Крестовоздвиженский тоже оглянулся на компанию. Один из мужиков, крупный такой, с бородой, сначала смеялся, потом начал бить себя в грудь, мотая головой и пуча глаза.