Пятнадцать суток за сундук мертвеца
Шрифт:
Клюквина, услыхав про бомбу, открыла рот и принялась испуганно озираться. Видимо, она решила, что сию минуту на станцию ворвется отряд ОМОНа, немедленно нас арестует и тут же на месте расстреляет без суда и следствия.
Посчитав, что миссия выполнена и работники милиции теперь обязательно отреагируют на сигнал, я повесила трубку. Теперь мы могли со спокойной душой отправиться домой и хорошенько отдохнуть. Сегодняшний день казался мне бесконечно длинным — столько событий произошло! И что примечательно: все они ничего, кроме неприятностей, нам с Клавкой не сулили.
Я предложила сестре воспользоваться наземным транспортом. Спускаться опять под землю почему-то не хотелось. Клавдия уныло кивнула и нехотя поплелась за мной. Вообще, последние полчаса Клюквина вела себя довольно странно: она периодически вздрагивала, оглядывалась и подавленно молчала. Иногда она посматривала на меня то с подозрением, то с восхищением, то с жалостью. Короче говоря, вела себя так, словно у нее слегка перекосило крышу. Впрочем, осуждать
Клюквину не стоило, потому что у меня в душе творилось примерно то же самое, а иными словами — полный бардак. Однако лезть в душу сестре я не торопилась, хотя и изнывала от беспокойства.
В троллейбусе мы протиснулись в самый дальний угол, тесно прижались друг к другу и одновременно всхлипнули.
— Афоня, ты это зачем про бомбу соврала? — тоненьким голоском спросила она. — Ведь там не было никакой бомбы?
Глаза Клавки вспыхнули надеждой, и я неожиданно поняла. Ее не совсем обычное поведение объясняется страхом за свою и мою жизнь. Она вдруг решила, что в квартире Павла я обнаружила взрывное устройство, но по каким-то причинам ей об этом не сообщила. Может, просто забыла, а может, умышленно промолчала, чтобы не волновать ее. Обида на меня и ощущение минувшей опасности ввергли Клавку в небольшой шок. Сестринские чувства забурлили во мне со страшной силой. Я обняла Клавку за плечи и порывисто прижала к груди.
— Не было никакой бомбы, — успокоила я сестру.
— Да-а, — обиженно протянула она, — а зачем тогда ты милиции про бомбу сказала?
— Да потому, что дежурный принял меня за ребенка и посоветовал идти домой спать, пригрозив статьей... Зато когда услышал про бомбу...
Тут я замолчала, вспомнив странный стук в дежурке.
— Чего? — Клавдия нетерпеливо дернула меня за рукав.
— Знаешь, — я окончательно смутилась и опустила глаза, — кажется, дежурный упал в обморок...
— Иди ты! — не поверила Клавдия. — Надо же, а еще милиция называется! Что ж тогда говорить о нас, простых обывателях?
В полном молчании и в крайне подавленном настроении мы наконец прибыли домой. Я быстренько приняла душ и устроилась на кухне. Пока Клюквина гремела кастрюлями и сковородками, стряпая нам ужин, я горячо и торопливо рассказывала Тырочке о событиях минувшего дня. Черепашка настолько прониклась, что даже высунула свою головку из воды. Клавдия периодически вздыхала и дополняла рассказ красочными деталями. Под конец рассказа я так расчувствовалась, что тихонечко заревела. Тыра, впервые увидевшая хозяйку в слезах, зажмурилась от ужаса и залегла на дно. Клавдия раздраженно грохнула чайником и... гоже заревела. Минут пять на кухне слышались только всхлипы и судорожные вздохи.
— Ешь, — сестрица первой пришла в себя и поставила передо мной тарелку с салатом из огурцов с помидорами. С трудом пропихнув в себя несколько кусочков, я заявила об отсутствии аппетита и ушла в комнату. Там я забралась с ногами в любимое кресло и попыталась привести мысли в порядок. Это удавалось плохо. В конце концов, я плюнула на это зряшное дело и включила телевизор. Передавали сводку криминальных новостей. По правде говоря, уже давно я не смотрю серьезные телепередачи. Причина проста, как бином Ньютона, — они сильно напоминают хронику происшествий. Не проходит и дня, чтобы кого-то не убили, чего-то не взорвали или не произошла какая-нибудь катастрофа...
— Сегодня вечером в доме на Ферганской улице был обнаружен труп мужчины, —сурово хмурясь, сообщила симпатичная телеведущая. — Хозяин лежал в ванне с перерезанным горлом...
Камера панорамно показала уже знакомую мне квартиру. Голос дикторши уже за кадром продолжал:
— Во дворе этого же дома в автомобиле «Ауди» оперативные работники обнаружили еще один труп. Он принадлежит инструктору одного из оздоровительных центров города. По заключению экспертов, причиной смерти стала острая сердечная недостаточность, наступившая в результате введения большой дозы препарата, парализующего работу сердечной мышцы. По факту двойного убийства возбуждено уголовное дело. В связи с этим разыскиваются две молодые женщины...
Далее следовало довольно подробное описание нас с Клавдией!
— Господи! — простонала я. — Этого не может быть!
Я вскочила и забегала по комнате, потом рухнула в кресло и снова забегала, как зверь в клетке. За этим занятием меня и застала Клюквина.
— Афоня, ты чего? Заболела? — озаботилась она.
Я подбежала к ней и, припав к плечу, зарыдала:
— Клава, Клавочка! Они нас найдут и посадят. А я не хочу в тюрьму, мне нельзя в тюрьму!
Клавдия, кажется, ничего не поняла — на данный момент ее беспокоило только мое душевное состояние. Сестра быстренько сгоняла на кухню и вернулась с рюмкой коньяка в руке.
— На, выпей! Как говорится, успокой нервы, с ними стресс... В журнале «Здоровье» писали, что рюмочка коньяку — первейшее антистрессовое средство.
Я залпом выпила коньяк, даже не почувствовав его вкуса. Секунду спустя «лекарство» стало оказывать благотворное влияние на нервную систему. Я заметно приободрилась, вытерла слезы и, по возможности, подробно и обстоятельно рассказала Клавдии о телевизионном сюжете.
Клавка еще раз сбегала на кухню. На этот раз она вернулась еще с одной рюмкой и початой бутылкой коньяка, оставшейся от какого-то праздника.
— Чувствую, одной рюмкой не обойдется, — пояснила она, уловив мой недоуменный взгляд.
Быстренько сняв стресс у себя, сестрица сморщилась, передернула плечами и молвила:
— Значит, они все-таки приехали... Жаль, честное слово, что там не было настоящей бомбы! А вот мне интересно, откуда им наши приметы известны?
— Может, кто из соседей видел, как мы входили или выходили? — подумав, предположила я. — Соседи, особенно соседки, знаешь, какие любопытные?! А если старушка попадется — все, хана!