Пятнадцатый рай
Шрифт:
Коршунов позволил пришедшей в себя Арине увидеть, что случилось с Нелли. Затем, только после того, как ослабшее и безвольное тело Нелли унесли и Арина осталась наедине с Коршуновым, он отлепил клейкую ленту от ее губ, отчего она вскрикнула и простонала.
– Вот видишь, Белоснежка, твоя подруга тебя предала. Она ведь предала тебя, Белоснежка, да? Не беспокойся, мы накажем ее, обязательно. Мы же с тобой почти родственники, да? – Он говорил и нежно поправлял ее волосы.
– Меня зовут Арина, – прошептала она из последних сил. Снова кошмар для нее начинается с того, что ее называют этой ужасной кличкой – как поначалу Максим называл, он-то ее и придумал… пока не влюбился в нее.
18
Темнота
Нужно держаться.
Я жива. Я жива, я жива, я жива. Я беременна. Я должна думать не только о себе. Я должна быть сильной, не ради себя, ради жизни, которая во мне зарождается. Ради чего-то гораздо большего, чем мой страх, чем фиолетово-черный свет, наплывающий волнами из небольшого окна с овальным верхом. Я не под водой, я просто попала в большую беду. Что-то случилось. Нелли предала меня, но это не важно. Максим будет меня искать.
Найдет ли?
Арина попыталась пошевелиться, но только лишний раз убедилась, что свобода ее движений ограничена. Однако действие лучше, чем бездействие. Движение принесло боль, но вернуло и чувство реальности окружающего мира, и странная оторопь, державшая ее за горло, вдруг отступила. Она не в воде, не в ужасном сне, она просто попала в большую беду, но она может попытаться справиться. Может взять себя в руки, сосредоточиться на том, что реально, и не поддаваться панике. Боль – реальна. Она – благо, она будет держать ее в сознании. Итак…
Чего хочет Коршунов?
«А вот этот вопрос – правильный», – подумала Арина. Но ответить на него пока что не представляется возможным. Отомстить сыну? Шантажировать его? Возможно. Или что-то еще. Арина пошевелилась и вздрогнула от боли. Итак, руки связаны у нее за спиной. Ноги стянуты тоже, но не так сильно. Видимо, все это сделано совсем недавно, так как в противном случае они уже затекли бы и болели. Или, возможно, она бы не чувствовала их. Но они все еще сохраняли чувствительность. Значит, она здесь, на полу в этой комнате, совсем недавно.
Если это, конечно, комната.
Арина огляделась, пытаясь понять, насколько это возможно, где она оказалась. Она попыталась приподняться, и ей удалось опереться на заведенные за спину локти. Глаза постепенно привыкали к фиолетово-черному сумраку. Ночь или подвал? Скорее всего, все-таки ночь, потому что есть окно с овальным, скругленным верхом. За окном темно – хоть глаз выколи. Странно, ведь даже ночью на улицах есть освещение – фонари, свет от фар проезжающих мимо машин.
Они могут быть где угодно. Яхта шла по воде долго – или ей показалось, что долго? Она была без сознания… Спала? Коршунов наверняка завез ее в такое место, где их бы никто не стал искать. Знает ли Максим о существовании этого места? Голова кружится, и сосредоточиться трудно, очень трудно. Стоило ей вспомнить о Максиме, как ее глаза заволокло слезами. Она всхлипнула и почувствовала, что еще немного – и она разрыдается. Нет, нельзя. Опасно! Не издавай звуков, не привлекай внимания.
Думай. Как ты попала сюда? Что ты помнишь?
После того как бесчувственную Нелли унесли с пирса – ничего. Видимо, она снова потеряла сознание, потому что совсем не помнит, как попала сюда. Значит, ее сюда принесли? Скорее всего, Коршунов применил хлороформ еще раз. Кое-что говорило в пользу этой версии. Кое-что настолько омерзительное, что Арина похолодела, когда поняла это.
На ней другая одежда.
Она задрожала,
Это было плохо, очень плохо. На груди, на корсете Арина обнаружила следы разрыва – там, где шелкоголовый уродец, один из тренированных накачанных моделей Максима, минувшим летом разорвал это платье и оголил ее грудь.
То самое платье. Никаких сомнений.
Значит, Коршунов потрудился не только выкрасть ее, но и раздобыть это платье? Как? А почему, собственно, она решила, что с этим у Коршунова могли быть проблемы? Они с Максимом – одна семья, они знают друг о друге несоизмеримо больше, чем она могла себе представить. Допустим, Коршунов связался с Хельгой, белобрысой помощницей Максима в Берлине, куда Максим возил ее к врачам и стилистам в самом начале их такого странного знакомства – когда она дала согласие участвовать в его фотопроекте с означенной в нем оплатой ее обязанностей модели. Деньги – она про них и не думала, а просто улетела с ним, сорвалась с места, невнятно объяснив родителям, куда едет, отчаянно влюбившись в Максима с первого взгляда… Сейчас она вспомнила то время. Да, в Берлине был еще Курт. Возможно, Коршунов обратился к нему. Откуда ей знать, где валялось это чертово платье после той чертовой фотосессии? Но главное же не в этом!
Зачем, скажите на милость, Коршунов приложил столько усилий и какие больные, извращенные фантазии он решил воплотить в жизнь, что он хочет сделать с ней и зачем ему это. Только для того, чтобы разбить сердце своего сына? За что? За непослушание? Или это просто такая игра для альфа-самца с сумасшедшим сознанием? В любом случае дело было плохо. Коршунов не только завладел ею, у него был план. Вполне возможно, что, в четком соответствии с этим планом, он прямо сейчас смотрит на то, как она в страхе и отчаянии извивается на полу.
Беззащитность так возбуждает.
Арина замерла и почувствовала, как ледяные щупальца страха снова сковывают ее движения, мешают дышать, мутят сознание. Он смотрит на нее, она чувствует это. Надо… надо сделать что-то, надо взять себя в руки. Чего бы этот псих ни захотел от нее, она не должна дать ему этого слишком легко. В этом ее лучший шанс. Тянуть время, разбивать планы Коршунова. Делать все не так, как он хочет. Значит, Коршунова возбуждает беззащитность? Наверняка ему понравятся ее страх и ее паника. Вопрос в том, что может ему НЕ понравиться.
Смех.
Арина закрыла глаза и сосчитала до трех, затем откинулась назад, на пол, повернулась на бок и посмотрела на темное окно. Засмеяться? Легко сказать. Начну с улыбки. Человек улыбается, когда он счастлив, когда услышал что-то веселое или у него просто хорошее настроение, но ведь улыбка – это просто движение определенных лицевых мышц. А значит, эта схема может работать и обратным порядком. Улыбнись, и создастся ощущение, что у тебя хорошее настроение.
Улыбнись, потому что этого он точно не ожидает.