Пятница, когда раввин заспался
Шрифт:
Старушка раздраженно тряхнула головой.
— Нет, просто он мне знаком.
— Кто же это?
— Имени я не знаю, но мне известно, где он работает. Я покупала свою машину в «Бекерз-форд» и видела его там за столом.
— Вы мне очень помогли, Агги, большое спасибо.
— Я лишь исполняю свой долг.
— Уж это точно.
Как только она ушла, Лэниган позвонил Бекеру.
— Мистера Бекера нет дома. Это миссис Бекер. Чем могу служить?
Лэниган представился и спросил:
— Кто из работников вашего супруга ездит на синем «линкольне»?
— У моего мужа черный «линкольн».
— Нет, меня интересует синий.
— А, должно быть, это Мелвин Бронштейн, партнер моего мужа. У него синий «линкольн». Что-то случилось?
— Нет, мадам, ровным счетом ничего.
Лэниган
— Ну, что-нибудь выяснил у Серафино?
— Не ахти что. Но Симпсоны, которые живут через дорогу, видели в четверг ночью, как перед домом Серафино остановилась машина. Это было в первом часу.
— Синий «линкольн»?
— Откуда ты знаешь?
— Это неважно. Приходи в участок, я сейчас буду. Предстоит работенка.
В участке Лэниган наскоро передал Дженнингсу рассказ миссис Грешем и добавил:
— Нам нужна фотография этого Мелвина Бронштейна. Съезди в редакцию «Линн-икземинер».
— Почему ты думаешь, что там она есть?
— Потому что Бронштейн живет в Гроув-Пойнт и владеет автосалоном. Значит, видный человек, а все видные люди непременно попадают в какие-нибудь комитеты или организации. Там их первым делом фотографируют для «Икземинер». Просмотри все материалы о нем и возьми хорошую четкую фотографию анфас. Размножь её в пяти экземплярах.
— Зачем? Чтобы отдать в газеты?
— Нет. Получив снимки, поедешь по шоссе номер четырнадцать. Смит и Хендерсон или ещё кто-нибудь поедут по шестьдесят девятому и сто девятнадцатому. Будете останавливаться у всех мотелей и показывать фотографию. Вдруг он ночевал там хоть раз за последние три месяца. Просматривать книги регистрации бесполезно, он мог записаться под вымышленным именем.
— Не понимаю.
— Чего не понимаешь? Если у тебя свидание с девчонкой, куда ты её поведешь?
— В амбар на ферме Чизхолма.
— Тьфу! Ты поедешь за город и остановишься в мотеле. Девица была беременна. Ее могли обрюхатить на заднем сиденье машины, а могли и в одном из мотелей неподалеку отсюда.
16
Воскресное утро выдалось ясным и солнечным, на небе не было ни облачка, с моря дул легкий ветерок. Лучшей погоды для гольфа не бывает, поэтому члены совета директоров, входившие в зал заседаний, были одеты соответственно. Многие из них намеревались отбыть на площадку, как только собрание будет объявлено закрытым.
Яков Вассерман наблюдал, как они парами и тройками входят в зал, и понимал, что он проиграл. Это стало ясно, когда он подсчитал число пришедших, которых набралось почти сорок пять человек. Это стало ясно, когда он увидел, как сердечно они приветствуют Эла Бекера, как сторонятся его, Вассермана, те немногие, которые сказали, что ещё не приняли решение. Это стало ясно, когда он вдруг осознал, что большинство пришедших принадлежит к одному разряду людей: лощеные удачливые профессионалы и дельцы, посещавшие храм главным образом потому, что положение обязывает, привыкшие желать лишь самого лучшего и получать желаемое. И наверняка единодушные в своем отношении к рассеянному старомодному раввину. Точно так же они могли бы относиться к какому-нибудь нерадивому младшему служащему в собственной фирме. Вассерман понял все, как только увидел их плохо скрытое нетерпение, стремление поскорее покончить с неприятным делом и предаться удовольствиям. А поняв, выругал себя за то, что допустил включение в совет целой оравы таких личностей. Он пошел на это в угоду строительному комитету, который выбирал кандидатов исключительно из числа удачливых и обеспеченных. "Если мы введем его в совет, он, вероятно, щедро пожертвует на постройку храма". Вот каков был принцип отбора.
Вассерман открыл заседение и приступил к чтению объявлений и отчетов комитетов. Когда он покончил с рубрикой "Старые дела", послышался вздох облегчения, и председатель принялся объяснять условия договора с раввином.
— Прежде чем открыть прения, — закончил он, — позвольте подчеркнуть, что раввин Дэвид Смолл желал бы остаться с нами, хотя я полагаю, что, переехав в другое место, он улучшит свое
Большинство из вас видит раввина лишь на людях, во время праздничных служб или собраний. Но раввин выполняет огромный объем работы, которая не так заметна для глаза. Например, свадьбы. В этом году ему пришлось поженить прихожанина и девушку, которая не была еврейкой. Он подолгу беседовал с родителями жениха и невесты, а когда девушка решила принять иудаизм, подробно ознакомил её с основами нашей веры. Раввин лично встречается с каждым мальчиком, готовящимся к бар-мицва. Как председатель обрядовой комиссии, я заверяю вас, что мы с ним заранее продумываем все богослужения. Раввин постоянно взаимодействует с ректором школы богословия. А ещё десятки… какое там десятки — сотни звонков от евреев и иноверцев, частных лиц и учреждений, многие из которых не имеют никакого отношения к храму. И все эти люди задают вопросы, требуют помощи, предлагают проекты, которые надо взвесить и обсудить. Я мог бы все утро перечислять, что делает раввин, но тогда вы не попадете на поле для гольфа.
Слушатели вежливо посмеялись.
— Для большинства из вас, — серьезно продолжал Вассерман, — эти и многие другие стороны деятельности раввина — темный лес. Но мне о них известно, и я заверяю вас, что раввин справляется с делом даже лучше, чем я рассчитывал, когда нанимал его.
Эл Бекер поднял руку и получил слово.
— Едва ли мне понравится раввин, получающий от нас жалование и занимающийся делами, которые не имеют никакого отношения к храму, — изрек он. — Но, быть может, наш уважаемый председатель немного преувеличивает. — Бекер подался вперед, уперся кулаками в стол, оглядел собравшихся и, возвысив голос, продолжал: — Никто из вас не уважает нашего председателя Джейка Вассермана так, как я. Я уважаю его как человека честного и рассудительного. Я уважаю его за ту работу, которую он делает в храме. При обычных обстоятельствах, если Джейк называет кого-то славным малым, я готов подписаться под этими словами. И, коль скоро он говорит, что наш раввин хороший человек, стало быть, так оно и есть. — Бекер задиристо вздернул подбородок. — Но я считаю, что раввин, пусть он и хороший, не соответствует занимаемой должности. Возможно, он замечательный раввин, но только не для нашего прихода. Как я понимаю, он — ученый муж, но сейчас нам нужно не это. Мы — часть общины. В глазах наших соседей и друзей других национальностей мы — лишь один из нескольких религиозных институтов, и нам нужен человек, способный представлять нас перед лицом иноверцев. Нам нужен человек, имеющий внушительный облик и умеющий выступать с речами. Способный вести общественную работу, как и подобает священнослужителю его ранга. Директор нашей школы говорил мне, что на следующий год еврейскому духовному вождю предстоит обратиться с напутственной речью к выпускникам. Это высокая честь. Но, откровенно говоря, наш нынешний раввин, поднявшись на сцену в мешковатых штанах, мятом галстуке и с растрепанными волосами, будет являть собой неприглядное зрелище. Да ещё эти его речи, составленные из притч Талмуда и сдобренные не в меру тонкой логикой. Честное слово, друзья, мне было бы неловко.
Следующим слово получил Эйб Райх.
— Я хочу сказать лишь одно, — начал он. — Мне понятно, что имел в виду мистер Вассерман, говоря о «других» обязанностях раввина, которые для нас "темный лес". Мне доводилось своими глазами наблюдать эту сторону деятельности нашего раввина, и позвольте сообщить вам, что, по-моему, она довольно важна. Теперь я восхищаюсь нашим раввином. Может, он и не оратор, но ведь ему и не надо выступать в День независимости. Обращаясь к нам в храме, он говорит разумные вещи, и я понимаю его. По мне, так лучше такой раввин, чем лицедей, сыплющий громкими словами. Его речь звучит искренне. А вот обо всех тех высокомощных раввинах, которых мне доводилось слушать раньше, я такого сказать не могу.