Пятница
Шрифт:
На следующий день все было еще хуже. Боли не было, но было впечатление что нечто, поселившееся в моей голове, шевелится и как осьминог распускает щупальца в разные уголки моей черепушки. Я всё же заставил себя поехать в основной санаторий, прошел эту медкомиссию. Показатели были почти все в норме, только забодали меня вопросом, хорошо ли я себя чувствую, но я отбрёхивался,говоря что у меня просто плохое настроение. Вернувшись в номер, я примотал к себе бинтом письма прям на голое тело и опять вернулся к программе есть, пить, спать. Ночью и утром все было совсем плохо. Этот самый осьминог, освоившись в моей голове, похоже, решил подкрепиться моими глупыми мозгами. В голове что-то ворочалось и постреливало, мне уже было не до еды и всего остального. Мои мозги начали, как будто гореть. Я просто лежал, потерявшись во времени, но впечатление было, что все это длится и длится очень долго, я уже не мог даже пошевелиться, сил не было даже кричать от боли. Из костра в моей голове искрой вылетела предпоследняя мысль, что что-то надо делать, предпринял неимоверное усилие, дернулся, но лишь свалился с кровати. На моей груди что-то пиликало, моргало, приборчик похоже работает, подумал я, и это было моей последней мыслью.
***
Марина приехала в Минеральные Воды, потому что здесь в больнице работал главврачом её дядя, Фёдор Иванович. И было логично начинать строить свою карьеру под крылышком у хорошо знакомых людей. Сама она была с Краснодара, закончила там Медицинскую Академию. К медицине её тянуло с детства, а всё что связано с комой было личным пунктиком с тех самых пор, когда её деда-ветерана сбила машина, и он полгода провел в коме. Старый воин был еще крепок и не сдавался даже в беспамятстве. Семья часто посещала его, внучка верила, что дедушка всего лишь спит. Но травма всё же, оказалась слишком серьёзной. Тогда ещё ребёнком, Марина отказывалась верить, что любимого деда больше нет. А повзрослев, то детское неверие вылилось в желание понять, что же такое кома, что происходит с человеком в ней, слышит ли он, когда с ним разговаривают, почему некоторые люди могут проснуться, а другие нет.
В этот день она в очередной раз, пользуясь родственными привилегиями, докучала главному врачу просьбами улучшения ухода за двумя больными, которые лежали в отделении интенсивной терапии. Но почему-то как всегда, дядя философски отвечал, что больница может себе позволить лишь то, на что выделяются бюджетные деньги и оплачивают родственники больных. А её, то ли желание, то ли эксперимент о включении для каматозныхбольных музыки было сочтено совершеннейшей блажью. Недовольная, она стремительно вышла из кабинета главврача и на повороте натолкнулась на какого-то мужчину, каким-то образом запнулась об его ноги, потеряла равновесие, и почти не успев испугаться, была как-то крепенько поймана и поставлена на ноги. Но вместо извинений этот ловец пролетающих девушек взял и уставился на нее. Да еще посмел намекнуть, что она сама виновата в этом столкновении. Высказав ему своё «фи», Марина собрала вылетевшие бумаги и пошла в отделение интенсивной терапии.
Когда позвонил её дядя, она уже успокоилась и занималась своими делами. Фёдор Иванович попросил показать отделение интенсивной терапии какому-то посетителю. Что было очень странно, так как это явно было неподходящее место для экскурсий, а на вопрос о больных родственниках у этого человека главврач ответил отрицательно. Не выдержав, она решила выйти из отделения и встретить странного посетителя. Но без приключений выйти не удалось. Дверь, которую она резко открыла, обо что-то ударилась, и за дверью обнаружился тот самый мужчина, с которым она столкнулась недалеко от кабинета главврача. Он стоял и, потирая лоб, смотрел на нее одним глазом. И, как и в первый раз, решил опять с ней поспорить. Правда она спохватилась, сообразила, что вообще-то сама его по лбу ударила, подошла посмотреть его лоб. Ничего серьезного конечно не было обнаружено, хотя шишка уже намечалась. Но, наверное, было больно. Сочувственно и слегка виновато посмотрев на него, обнаружила, что он откровенно на неё пялиться, причем уже обоими глазами. Хотела его отчитать за симуляцию и слишком откровенное внимание, но к её удивлению он и был тем посетителем, которого прислал в это отделение главврач.
Марина показывала посетителю отделение, отвечала на его вопросы, он в очередной раз её смутил своей непосредственной интерпретацией назначения некоторых приборов. Но больше её удивило, что он расспрашивал и рассматривал всё так, как будто собирался отдохнуть и подлечиться в этом отделении, что решительно невозможно, так как сюда в своем сознании и по доброй воле не попадают. Прояснить, зачем ему это нужно, Михаил, как его звали, отказывался. Но обещал рассказать всё попозже. Ей это было не очень понятно, но интересно, и было ощущение чего-то необычного. В общем, этот мужчина её в определенной степени заинтриговал. А ещё, несмотря на то, что он был значительно старше, в его глазах временами искрило какое-то веселое озорство, и в эти моменты впору было усомниться кто кого старше. И так получилось, что занимаясь своей работой, она как то незаметно продолжала о нём думать. И когда раздался его звонок, вполне естественно согласилась на продолжение общения. Хотя и закралось подозрение, что не только медицинские вопросы интересуют странного посетителя. И почему-то это ощущение было приятным. Что было совершенно необычно для неё, потому что в наличии был молодой человек, который правда жил в Москве, но она собиралась к нему переехать, когда закончит свою докторскую работу и переведется в Москву. Наметки и планы уже были. В последнее время вся её жизнь строилась по заранее придуманному и продуманному плану. Приключения, интриги и страсти она решила завершить с окончанием академии. Когда обожглась в своих последних отношениях, то решила, что предпочтительней спокойная размеренность, чем поиск гипотетической идеальной любви. Кирилл, её молодой человек, был сыном знакомых родителей. Он был образованным, приятным и перспективным молодым человеком, к тому же наличие хорошей квартиры в Москве во все времена было очень неплохим дополнением к отношениям, которые планировалось перевести в семейные. Но именно сегодня ей захотелось отвлечься от этой спокойной размеренности, успокоив себя тем, что это всего лишь деловая встреча. Ну почти деловая. А что она решила навести марафет, то это всего лишь с того, что она давно не гуляла. Не выходила в свет, так сказать.
Вечер получился! Получился каким-то икрящимся! С Михаилом можно было разговаривать о чём угодно, как угодно, шутить не думая, как тебя воспримут, что о тебе подумают. Он интриговал её своим непонятным интересом к медицине и их больнице, смешил своими шутками, она видела его восхищение ею, и это было ей приятно и хотелось, чтобы это не заканчивалось. Это не очень сочеталось с её планами и наличием молодого человека, но она, как Скарлетт О`Хара, решила подумать об этом завтра, ведь они всего лишь разговаривают. Правда провожая её, Михаил «всего лишь» её обнял, и от этого «всего лишь», она потерялась, её охватила какая-то томительная беспомощность. И она совсем не была уверена, на что ответила бы НЕТ, а на что ДА. Но от его глупой шутки о встрече с нею в качестве пациента, это наваждение слетело, и вечер закончился. Опять вспомнился дед, вспомнилось, как она сидела у его кровати, и как в очередной раз, когда они должны были с семьей его проведать, родители сказали, что дедушки больше нет. Всплакнулось, заныло сердце, она одновременно улыбалась, вспоминая вечер, и злилась на испортившую его шутку Михаила. Думала о нём и одновременно гнала лишние мысли, напоминая себе, что у неё есть четко выстроенные планы дальнейшей жизни. В которых не было никаких Михаилов, а была Москва, переезд, работа на новом месте и Кирилл. Так и заснула,не разобравшись, что же с нею происходит.
На следующий день она была выходная. День прошёл примерно в тех же размышлениях о вчерашнем, о прошлом, о том правильно ли она распланировала свою дальнейшую жизнь, и действительно ли она хочет этого. По всему выходило что правильно, но почему-то очень хотелось, чтобы позвонил Михаил. Не звонил он вэтот день, и на следующий. Работа шла своим чередом.А в обед в реанимацию привезли пациента. И каково же было её изумление, когда этим пациентом оказался Михаил! Он был без сознания, пульс был, но учащенный и неровный, температура была за 40 градусов, по телу периодически пробегали мелкие судороги. Когда его раздели, на нем обнаружилась повязка. Бинты размотали, но никаких ран и повреждений не было, но обнаружилось 3 конверта. Их отложили, организовали растирание пациента, вкололи жаропонижающее и успокоительное. Это помогло, температура понизилась, но незначительно, судороги прекратились. Решили пока не сбивать её дальше, а посмотреть, как будет развиваться ситуация с течением времени.
***
– Как же так… как можно знать, что ты завтра будешь пациентом, да еще именно таким? Что с ним? Зачем? Как??? – Потерянно твердила Марина, сидя в кабинете у главврача.
– Не знаю Марин. Сам удивляюсь. Вот возьми почитай, – Фёдор Иванович протянул ей конверт, подписанный – «Главному врачу, Федору Ивановичу».
«Фёдор Иванович здравствуйте! Надеюсь, эксперимент начался! Теперь дело за Вами. Сохраните меня для науки».
– Что за эксперимент???
– Не знаю. Он называл его экспериментом над мозгом, связанным с перегрузкой мозга информацией. Какой информацией, каким образом это осуществлялось, не имею ни малейшего понятия, – Фёдор Иванович рассказал Марине историю появления странного пациента три дня назад. – А что в твоем конверте?
На столе лежали еще два конверта. Один с подписью и адресом – «Игорю, связаться не раньше, чем через 3 недели, если до этого не приду в сознание», а второй – «Марине».
– Ооо… он и тебя подмазал, – засмеялся главврач, увидев выпавшие из конверта долларовые купюры.
«Марина, если ты это читаешь, значит, мы всё-таки опять встретились. А я нахожусь, как и предупреждал, в качестве пациента. Я не шутил, так было нужно. Надеюсь, у меня будет возможность всё объяснить. Используй, пожалуйста, деньги в конверте, чтобы облегчить уход за мной. Не хочу быть кому-то в тягость.
P.S. Мне очень понравился вечер проведённый с тобой».
– Ого! – удивлённо произнес Фёдор Иванович. – Успели же! А я-то думаю, чего это у тебя глаза на мокром месте. Понравился? У тебя же вроде какой-то жених в Москве имелся?
– Не знаю. Имелся. Имеется. Ничего не понимаю.
– Ладно, возьми себя в руки. Завтра организуй ему ЭЭГ и МРТ, посмотрим, что с мозгами у нашего пациента.
На следующий день работа с пациентом была продолжена. Точнее она и не прекращалась ночью, но так как состояние было стабильным, ничего особенного не делали. Сделали ЭЭГ и МРТ, и судя по данным, наблюдалась бешенная активность мозга, причем совершенно запредельной интенсивности. Пытались использовать препараты, снижающие мозговую активность, она снижалась, но ненадолго. А повторное применение этих же или аналогичных препаратов давали гораздо меньший эффект. С температурой было тоже самое. Она снижалась, но очень медленно, слабо реагируя на медикаментозные попытки на это повлиять. Было такое впечатление, что организм адаптируется к внешнему влиянию, аннигилирует его, и живет своей жизнью, по какой-то своей программе. Когда об этих результатах доложили главному врачу, то он принял решение прекратить попытки повлиять на ситуацию, и ничего не предпринимать, если показания останутся стабильными.