Пятничная я. Умереть, чтобы жить
Шрифт:
Тип в углу был весь в крови, но вполне живой, судя по тому, что мог издавать столь громкие и отчаянные звуки. Но Янис-Эль куда интереснее показалось другое.
«Вы что же, действительно понимаете, о чем я думаю?» — мысленно спросил она, обращаясь к существам.
Те вновь завиляли хвостами так, что мужик на полу — судя по острым ушам, эльф — начал прикрываться руками и еще сильнее завывать, вжимаясь в угол.
«Но… кто вы?»
Звери заволновались, даже заскулили, что в их исполнении прозвучало бесконечно странно, а после на Янис-Эль обрушилась волна образов и эмоций. Поток
«Стоп, тише!» — взмолилась Янис-Эль, раскачиваясь из стороны в сторону. И в ту же секунду все прекратилось. Словно кто-то в непогоду, войдя в дом, захлопнул хорошо пригнанную дверь, и дождь со штормовым ветром сразу остались за ней, отрезанные этой крепкой преградой.
Янис-Эль приоткрыла один глаз. Звери опять уселись на задницы, синхронно склонив гривастые головы набок, и тревожно смотрели на нее. И тут Янис-Эль вдруг все поняла. Причем помогли ей в этом даже не образы, что вихрем пронеслись через ее измученный мозг, раня его и разрушая своей мощью. Нет. Вот именно это знакомое, милое сердцу движение — две головы, одновременно склоненные вправо, — сказали ей все.
— Чертик? Ангела? Но как?..
Договорить она не успела. Кадехо, которых теперь смешно было называть щенками и уж тем более маленькими, со слоновьим топотом кинулись к ней и, повалив, принялись отчаянно вылизывать. Смеясь и отпихивая их морды от себя, Янис-Эль попыталась хоть что-то осознать. Из того месива, которое только что поступило ей в мозг, едва его не взорвав, а вернее из тех смазанных клочков, которые она сумела воспринять, Янис-Эль поняла, что Чертик и Ангела действительно проследили путь слуги до его господина. А потом их обоих прочь из замка. А вот что произошло со щенками потом, Янис-Эль так до конца и не «вкурила».
Они попали в беду — это было очевидно. Был страх и мучительная боль, пропало зрение и слух, тело словно выворачивало наизнанку… И при этом жестоко хотелось есть. И они ели… Да что там — жрали, скуля от наслаждения. Жрали все, что только удавалось поймать и убить. Сейчас щенки были сытыми. Это Янис-Эль чувствовала совершенно точно, даже несмотря на новую прочную стену, которая отсекла ее от них. Думать о том, что именно послужило им пищей на этот раз, категорически не хотелось. Янис-Эль и не стала, предпочтя этому возможность строить предположения о том, как два маленьких шерстяных комка превратились в двух чешуйчатых монстров.
Вспомнился «дорогой дядюшка» Титус и его слова о магической перестройке, через которую должны пройти кадехо, чтобы обрести свою истинную форму. Что ж, глядя на них, логично было предположить, что именно это с Чертиком и Ангелой и произошло. В результате они в считанные часы выросли в несколько раз. Естественно, что им хотелось есть! Чему ж удивляться-то? Магия — магией, а закон сохранения массы никто ведь не отменял.
— И чего мне теперь с вами делать? — спросила Янис-Эль и почесала своих кадехо за ушами и под нижней челюстью.
Чешуйки на голове были жесткими настолько, что Янис-Эль чуть не порезалась. А вот более мелкие, которые обнаружились ближе к шее, оказались на ощупь куда приятнее. Но самое главное, и те, и другие были теплыми, живыми. «Хорошие мои! — подумала Янис-Эль счастливо. — Нашлись!» Кадехо заскулили, закрутились и вновь сунулись лизаться.
— Кыш, стойте, остался еще один вопрос: почему я с вами связаться никак не могла?
Черт и Ангела подняли морды и уставились на Янис-Эль своими невероятными глазами. На мгновение снова приоткрылась бездна их ментального мира — словно ураганный порыв ветра, ворвавшийся в форточку, и Янис-Эль кивнула, соглашаясь.
— Да. Кажется, поняла. Если бы вы не закрывались от меня постоянно, я бы уже давно свихнулась. Вы еще не умеете контролировать свою силу. А я, похоже, не готова ее через себя пропустить без потерь, — Янис-Эль вздохнула и, кряхтя, поднялась на ноги. — Но это не беда. Будем учиться. Так ведь, малыши вы мои перерощенные?
Кадехо тоже вскочили и запрыгали вокруг с тяжеловесной грацией.
— Тихо! — приструнила их Янис-Эль, опасаясь, что на радостях ее сейчас снова свалят, а после просто затопчут.
Взгляд ее скользнул вдоль коридора и остановился на том самом месте, где еще совсем недавно жался от страха какой-то окровавленный эльф. Теперь там было пусто. Янис-Эль усмехнулась и скомандовала: «Взять!» Понятно, что далеко убежать этот говнюк не сумел, и через пять минут Янис-Эль уже смогла рассмотреть, кого именно кадехо оставили в живых. Злобно, по-кошачьи или, скорее, по-змеиному шипя ему в спину, они быстро пригнали своего пленника назад.
— Дорогой дядя! — всплеснув руками, воскликнула Янис-Эль и осклабилась. — Какая встреча!
— Ы-ы-ы-ы! — завыл Титус и снова попытался сбежать.
Был он явно не в себе, смотрел дико, а из уголка рта у него тонкой струйкой сбегала слюна. «Трындец котенку!» — подумала Янис-Эль с некоторым сожалением — стало очевидно, что допрос с пристрастием устроить не выйдет. А жаль.
Ухватив шарахнувшегося дядюшку за шиворот, она подволокла его поближе и занялась обыском. Во внутреннем кармане плотной куртки или камзола обнаружились какие-то бумаги. Янис-Эль переложила их в карман своих штанов. Во вместительном кошеле на поясе были деньги и… кольцо. Янис-Эль вынула его, осмотрела и сразу поняла — оно. Именно таким и должно было быть кольцо Несландов, кольцо, которое Эйсон выбрал для того, чтобы его жена носила его в качестве обручального. Оно было с одной стороны филигранно изящным, а с другой — очень строгим. Крупный камень, украшавший его навершие, был прорезан витиеватой буквой «Н».
Янис-Эль еще немного полюбовалась им и… тоже сунула в карман. Об этом еще надо было подумать. Эйфория, в которую она впала, прочтя письмо горе-супруга, после всего пережитого как-то спала. И радость от того, что Эйсон все-таки решился сказать что-то более или менее приветливое и теплое, несколько омрачилась простым осознанием того, что, надев это кольцо, Янис-Эль тем самым признает свой насильственный брак. Хотя так ли уж он был ей противен?..
Потом! Об этом — потом. Дорогой дядюшка дергался, скулил, а затем описался — Янис-Эль поняла это по донесшемуся до нее резкому запаху.