Пятничная я. Умереть, чтобы жить
Шрифт:
Камень подъездной дороги, которая вела по скалам к воротам замка, все еще был раскаленным до красноты. Так что Кину пришлось вновь перекидываться в дракона (Янис-Эль следила за этим, затаив дыхание) и сажать остальную компанию себе на спину. Королю пока обращаться в зверя он не рекомендовал, пояснив, что поучиться надо бы, во-первых, а во-вторых, делать подобное только в компании со своей всадницей. Иначе — беда может выйти.
Король кивнул и более не спорил. Он явно чувствовал себя сильно не в своей тарелке — нижняя челюсть подрагивала, губы были плотно сжаты, глаза сощурены. В замке оказалось тихо, как в могиле. И не потому, что не было людей.
— Так-то лучше.
— Эт точно, — откликнулся Кин.
— А мне и раньше нравилось, — пожала плечами Рей, и Янис-Эль, по-прежнему сидевшая у нее на раскрытой ладони, кивнула, соглашаясь целиком и полностью.
А что? Посмотреть-то действительно было на что. Так бы и укусила… Ну или полизала… Вот только вряд ли кто даст. Про секс с лошадками, овечками или даже собачками Янис-Эль в своей прошлой жизни слышала. Но вот о том, чтобы кто-то вступил в любовную связь с мышью… На душе стало погано.
— Ну и что ты надулась как мышь на крупу?
— Как раз потому, что я мышь, — мрачно пропищала Янис-Эль и понурилась. — Нам, кстати, направо и вниз. И пусть первым идет кто-то, кто лучше всего сможет противодействовать магической атаке. Нас уже ждут.
Драконы переглянулись. Кин упихал себе за спину Рей. Король одернул немного тесноватую одежонку, и оба плечом к плечу двинулись по коридору вперед, а после в большую комнату, в которой все еще отчетливо воняло гарью.
— Магистр Айрманн, — холодновато поздоровался пресветлый лир.
— Вижу, что мы все-таки опоздали, — отозвался тот. — Я вас недооценил. Кто же вам помог? Кто проник в хранилище зелий и устроил там пожар, лишив меня и моих людей сил на поддержание магической защиты замка?
Янис-Эль присмотрелась своим внутренним видением. Точно. Место, которое было раньше защищено получше хранилища Центрального банка, теперь было голым и открытым всем магическим ветрам. Значит, сработало! Значит, план ее был верным! На душе сразу стало как-то посветлее. И даже гордость подняла голову. Роль мыши в истории и все такое… Целый заговор против короны благодаря ей — такой маленькой — вскрылся как-никак!
Король качнул отрицательно головой и что-то начал отвечать, но тут Айрманн внезапно атаковал. Что произошло дальше, Янис-Эль не увидела. Кин решительно оттолкнул Рей обратно в коридор, та потеряла равновесие и взмахнула руками, Янис-Эль в своем мышином тельце свалилась у нее с ладони, испытала мгновение острого ужаса, а вовсе не радость полета, но потом всеми четырьмя лапками вполне себе ловко приземлилась на камни пола.
Вот только после этого все происходящее превратилось для нее в мельтешение здоровенных ног, которые так и норовили на нее наступить, и град из падающих вокруг гигантских тяжелых предметов, от которых иногда удавалось увернуться просто чудом. Осознав, что делать ей в этой кутерьме совершенно нечего — драконы справятся и без ее мышиной помощи, она выбралась из кучи-малы в спокойное тихое место за углом и вновь включила свой внутренний радар, который, как видно, никак не был связан с телом, в котором Янис-Эль пребывала. Пусть эти дуболомы здоровенные выясняют отношения, как хотят. Свой серебряный рубль она в копилку победы уже внесла. Теперь можно и о себе немного подумать.
Пошарив в пространстве, Янис-Эль сразу нашла обоих щенков — кадехо двигались по заснеженной дороге во главе довольно многолюдной процессии, причем на спине у Черта ближе к заднице, где чешуя была помельче и помягче, важно сидел Жиробас. Магические поводки со щенков кто-то уже снял, и Янис-Эль вздохнула с облегчением. Кадехо обрадовались, с ног до головы облили хозяйку любовью и быстро, буквально в нескольких картинках, рассказали о том, что произошло за время ее отсутствия — как они прятались, как хорошая подруга помогла им и освободила.
«Хвостики мои», — с нежностью подумала Янис-Эль.
И кадехо у нее в мозгу радостно закрутились, словно опять стали игривыми и пушистыми щенками. А после вновь показали дорогу и ее конечную цель — замок, в котором Янис-Эль в данный момент и находилась. Правда, не в своем, а в мышином теле… Как это скажется на ее отношениях с кадехо? Хоть они-то не покинут ее, когда отвернутся все?..
Общаться со щенками было неожиданно легко. Даже боли, которая раньше буквально разрывала башку, теперь не было. Осталось лишь странное ощущение, которое бывает, когда идешь против очень сильного ветра. Приходится тратить определенные усилия, упираться, чтобы тебя не снесло, но и все! И правда — «жила бы мышью, горя бы не знала!» Или это было следствием того, что магически она стала сильнее? Эта мысль грела, но принять ее было сложно. Слишком хорошо Янис-Эль помнила, как силы утекали из нее, когда она творила свое последнее колдовство, стоившее жизни фьорнису Рууз-Рогу…
Кому теперь, интересно, достанется фьор Моберг? Мыши ведь уж точно не могут претендовать на наследство… Ну и ладно. Права была Джоанна, надо на это долбаное приданое забить и жить дальше. У нее будет чудная компания — два пса-кадехо, кот-маргай и она сама — мышь банальная, серая, лучший материал для чьих-то опытов, блин. Живут мыши недолго, но она ведь мышь магическая, и хоть что-то да будет ей отпущено. И эти месяцы или годы она проведет с теми, кого любит. Вместе с кадехо она вернется в Несланд Эльц, прогрызет себе норку прямо в спальне Эйсона и ночью будет забираться к нему в постель, как можно ближе к теплому и расслабленному во сне телу… А днем станет играть с Альфом и пугать Луту! Да!
Янис-Эль остановилась и осмотрелась. Оказалось, что все то время, которое она предавалась своим по большому счету не больно-то веселым фантазиям, она, сама не замечая этого, брела по коридору и теперь остановилась у самой лестницы, ведущей вниз, в подземелья. Причем тут же пришло понимание, что брела она не просто так — что-то непонятное, но настойчивое и сильное тянуло ее за собой. Да так, что она и противиться не могла. Ступени были для ее мышиного тельца огромными и высокими, но прыгать по ним оказалось довольно легко. Янис-Эль и не заметила, как скатилась вниз — на тот самый этаж, где располагалась камера, в которой она провела свой последний в очередной предыдущей жизни день и в которой умерла.
Дверь в нее была распахнута. Янис-Эль заглянула и увидела собственное мертвое тело, распростертое в центре, и… Вазилиса. Слуга что-то делал, стоя над трупом на коленях спиной ко входу. Сначала Янис-Эль с ее позиции в пяти сантиметрах от пола — непривычной и неудобной для восприятия общей картины, — показалось, что этот тип окончательно съехал с катушек и желает вступить с трупом, который совсем недавно носил имя Янис-Эль Несланд, в противоестественную половую связь. А пока морально готовится, целуя и тиская его.