Пятничная я. Умереть, чтобы жить
Шрифт:
Маленькие кадехо сидели и внимательно смотрели на нее, одинаково склонив на бок остроухие головы. Так, словно слушали очень внимательно и вникали во все детали. А после так же синхронно отвернулись и уставились куда-то в сторону далекого леса. Янис-Эль, устав стоять, со стоном опустилась в сугроб и отчетливо поняла, что из него уже, скорее всего, не встанет. Всегда думала, что смерть — черная. А она, зараза такая, оказалась снежно-белой…
Янис-Эль уже почти задремала, в забытьи находя пристанище и от холода, и от боли, когда один из щенков сунулся ближе и принялся лизать ей беспомощную левую руку. Резкая боль от прикосновения привела в себя, Янис-Эль вздрогнула, подняла
Внезапно сарим мотнул головой, что-то почуяв, и громко заржал. Янис-Эль вскинулась и только теперь осознала, что зверюга — не сон.
Чудеса… Но как?.. Щенок, все еще тершийся рядом, вновь лизнул ей пальцы. Второй же по-прежнему смотрел в сторону леса, склоняя ушастую голову то в одну сторону, то в другую. Вечный лес, грибки и ягодки! Да они же сарима-то сюда и приманили! Янис-Эль же рассказывали: кадехо именно так и охотятся, гипнотизируя добычу и зазывая ее к себе. А эти двое заставили прийти к ней ее личный транспорт… Боже. В это не верилось, но чем иным можно было объяснить то, что сарим, действительно словно загипнотизированный, прямиком подошел к сидевшей на снегу Янис-Эль и тершимся рядом щенкам и здесь замер, склонив к земле голову.
Больше всего на свете страшась спугнуть его, Янис-Эль протянула правую руку и как могла крепко ухватила волочившиеся по земле поводья. К глазам подступили слезы, подбородок задрожал и пришлось с силой закусить губы, чтобы самым позорным образом не разреветься, словно жиробас из сна. Оказалось, что она очень хочет жить. Просто очень. И не важно — чьей-то подневольной женой, мужиком с толстым задом или мышью с выпученными глазками…
С трудом поднявшись и придавив коленом поводья, Янис-Эль подхватила под пузико сначала одного щенка и, болезненно охая, засунула его себе за пазуху — прямо под свое платье, удачно перехваченное на талии поясом с верным мечом в магических ножнах. Следом за первым щенком туда же — в нагретое телом Янис-Эль нутро — отправился и было заскуливший второй.
— Тихо, — сказала Янис-Эль и погладила обоих теплой волной мыслей. — Тихо, малышня. Теперь все у нас будет хорошо…
Глава 21
Дорога стала адом. С величайшим трудом забравшись в седло, Янис-Эль некоторое время размышляла, куда именно ей податься. В город к мэтру Курдбаху, который все-таки был практикующим магом-лекарем, или в Несланд Эльц, где была Агнесса, которой Янис-Эль верила. Первое выглядело предпочтительнее. Хотя бы потому, что в Несланд Эльце, помимо надежной и честной Агнессы, был и человек, организовавший нападение. А кроме него и сами нападавшие. А воевать с ними сейчас не было никаких сил.
Однако сарим все решил сам. В какой-то момент Янис-Эль то ли потеряла сознание, то ли просто задремала от слабости, а когда очнулась, выяснилось, что оставленная на «производство» судьбы скотинка бодро потрусила в сторону дорогой ее сердцу «саримяшни» в Несланд Эльце, и более того, преодолела большую часть пути — впереди уже замаячили знакомые очертания вознесенного на горный уступ замка.
Сзади раздался нарастающий стук копыт. Янис-Эль попыталась оглянуться, но тут же чуть не сверзилась с седла — голова закружилась, тело прострелило болью. Щенки за пазухой испуганно завозились, поскуливая. Успокоив их, насколько это было возможно, она развернула сарима и вытащила меч. Всадники приближались. Своим единственным более или менее открывающимся глазом Янис-Эль всматривалась в их силуэты, но пока различить толком ничего не могла. Потом, обозвав себя идиоткой, включила свой внутренний радар, пытаясь с его помощью выяснить, с кем именно на этот раз свела судьба, и с облегчением узнала в том, кто ехал впереди, капитана Фьорнфельта — мелодия его души, сплетенная из барабанов и труб, звучала ярко и прямо.
Пока Янис-Эль прятала меч обратно, всадники подъехали вплотную.
— Драконовы боги! — заорал Фьорнфельт и спрыгнул с сарима. — Где тебя черти носили, эльфа? Мы с ног сбились, а ты… — тут он замолчал, потому как подбежал ближе и увидел, в каком Янис-Эль состоянии. — Что произошло?
— Сарим сбросил.
— Этот?! — Фьорнфельт изумленно воззрился на тихую скотинку.
Мрачная и окровавленная Янис-Эль тем временем очень внимательно осматривала солдат, что прискакали с капитаном. Тех, кто на нее покушался, среди вновь прибывших не было. Уже хорошо.
— Ты ему на круп глянь и все поймешь.
Фьорнфельт вскинул брови, а после пошел по кругу, осматривая коняшку. И вскоре отчетливо крякнул, увидев то, что сама Янис-Эль заметила еще тогда, когда сарим вернулся к ней. В заднице бедной скотинки, ближе к хвосту торчала короткая стрела. Та самая, что, по всей видимости, и заставила сарима взбрыкнуть и, в конце концов, сбросить Янис-Эль. Лицо у капитана сделалось предельно серьезным.
— Видела, кто это сделал?
— Кто-то из твоих солдат. Из числа той четверки, что ты по приказу дора Несланда отправил за мной в город, — негромко пояснила Янис-Эль и скосила глаза на тех, кто был вместе с капитаном. — А потом они все вместе немного потоптались по мне, чтобы наверняка. Если б не натуральное чудо, весной нашли бы мое тельце и хором постановили: «Кадехо сожрали! Случается!». В точности как с господином Лангенфельтом было. Чем я тебе так досадила, капитан, что ты отдал им такой вот расчудесный приказ?
Фьорнфельт глянул обиженно и даже зло, затряс башкой и тоже оглянулся на своих людей.
— Ничего не понимаю… Я не приказывал… Ладно. Давай об этом… позже. Просто поверь — это не я. Веришь? — Янис-Эль с некоторым облегчением кивнула. Верить в это очень хотелось. Фьорнфельт усмехнулся криво и подступил еще ближе. — Ты как? Доехать до дома сможешь?
— А у меня есть варианты?
— Можем разбить лагерь, а я тем временем пошлю за каретой. Твой дядюшка, знаешь ли, вернулся. Так что сможешь добраться с комфортом.
— Нет. Мне кажется, если я просто попробую слезть с этой чертовой скотины, я умру на месте. Так что поехали. Просто не дай мне упасть.
— Не дам. Не сомневайся, — капитан вернулся к своему сариму, которого придерживал под уздцы один из его людей, что-то приказал ему, а после вскочил в седло. — Поехали. Драконовы боги! Всю ночь тебя искал. Мотался из города в Несланд Эльц как заведенный. Но снег, сука. Ни следочка не осталось. Как ты ночь-то пережила?
Янис-Эль, чувствуя нарастающую слабость, только головой качнула.
— Потом расскажу.
Как они добрались до замка, она не запомнила — все перед глазами плыло, накатывала дурнота, да и слабость была такой, что если бы не Фьорнфельт, самостоятельно в седле она бы не усидела. Щенки притихли и, похоже, заснули, угревшись у Янис-Эль на груди. Их сознание, теперь ощущавшееся постоянно, стало текучим, теплым и вкусным, как молоко. «Кстати, — вяло думала Янис-Эль, — надо их ведь будет чем-то кормить…» Тут же заурчало в ее собственном голодном животе, но от одной только мысли о еде стало тошнить.