Пятый элефант
Шрифт:
Полежав еще немного, он, шлепая по воде, прошел к берегу, порылся в карманах и достал расплющенную пачку сигар, в которой обнаружил нечто напоминающее окаменевшие веточки. Да уж, прошедшие сутки были бурными…
И всего две спички.
Ну и ладно, любой дурак может развести костер одной спичкой.
Он снова лег в воду. Это было правильным решением. Он чувствовал, что окончательно приходит в себя, благодаря теплу внутри и снаружи обретает привычную форму…
– А, ваша светлость…
На противоположном берегу сидел Вольф фон Убервальд. Совершенно голый.
– Приятно пробежаться по снегу, не так ли? – любезно осведомился Вольф. – Вы неплохо усваиваете традиции Убервальда, ваша светлость. Госпожа Сибилла жива-здорова и сможет выехать домой, как только перевал немного очистится от снега. Думаю, вам приятно будет об этом услышать.
К Вольфу подтягивались другие вервольфы – мужчины и женщины, все столь же раскованно обнаженные, как и их вожак.
Есть люди, которые уже мертвы, но еще ходят. Ваймс тоже был уже мертв, но еще плавал. Его будущее ясно читалось во взгляде Вольфа.
– Ничто не сравнится с хорошей горячей ванной перед завтраком, – сообщил он.
– Да, конечно. Кстати, мы тоже еще не завтракали, – улыбнулся Вольф.
Он встал, потянулся и одним гигантским прыжком перемахнул через заводь. Тщательно обыскал бриджи и рубашку Ваймса.
– Эту штуковину Иниго я выбросил, – пожал плечами Ваймс. – Вряд ли ее мог подложить какой-нибудь неведомый мне друг.
– Все это большая игра, ваша светлость, – сказал Вольф. – Не упрекайте себя! Выживает сильнейший, как и должно быть!
– Все это спланировал Ди, не так ли?
Вольф рассмеялся.
– Наш маленький добрый Ди? О да, у него был план. Неплохой план, хотя и слегка безумный. К счастью, этот план нам уже не нужен.
– Ты хочешь развязать войну между гномами?
– Сила – это хорошо, – сказал Вольф, аккуратно складывая одежду Ваймса. – Но, подобно многим хорошим вещам, сила хороша, пока принадлежит кому-то одному, а не многим.
Он отбросил одежду Ваймса как можно дальше.
– Что вы хотите от меня услышать, а, ваша светлость? – продолжал Вольф. – Что-нибудь вроде: «Вы все равно умрете, так почему бы мне все вам не рассказать?»
– Ну, послушать бы не отказался.
– Вы все равно умрете, – с улыбкой произнес Вольф. – Тогда почему бы вам все мне не рассказать?
Разговоры помогали выиграть время. Может, буквально через минуту подтянутся местные лесорубы и углежоги? Но если они оставили свои топоры дома, всем грозят большие неприятности.
– У меня практически нет сомнений в том, зачем в Анк-Морпорке была украдена копия Лепешки, – сказал Ваймс. – Я уже давно заподозрил, что с нее была сделана еще одна копия, которая и была тайно провезена сюда в одной из наших карет. Ведь багаж дипломатов не досматривается.
– Умница!
– Жаль только, что Игорь решил разгрузить багаж именно тогда, когда по карете лазал один из твоих подручных.
– О, Игорям крайне трудно причинить вред.
– Тебе просто все равно, да? Кучка гномов, цепляющихся за древние обычаи, хочет усадить на тро… на Лепешку Альбрехта, но тебе нужно лишь одно: чтобы гномы передрались между собой. И неужели старина Альбрехт получит назад настоящую Лепешку? Что-то я сомневаюсь.
– Могу заявить одно: в данный момент наши интересы совпадают, – сказал Вольф.
Краем глаза Ваймс заметил, что остальные вервольфы начали окружать заводь.
– А потом ты подставил меня, – продолжил он. – Достаточно непрофессионально, честно говоря. Но убедительно. Вам пришлось срочно действовать, ведь я был близок к разгадке и мог раскрыть Ди. Кстати, это бы сошло вам с рук. Люди – плохие свидетели-очевидцы, уж я-то знаю. Они верят в то, что хотели бы увидеть, а также в то, что, по словам других людей, они видели. И подкинуть мне этот чертов арбалет – довольно милый штрих. Ди явно надеялся, что при попытке к бегству я кого-нибудь убью…
– Кстати, не пора ли вам вылезать из этой… заводи? – спросил Вольфганг.
– Ты хотел сказать «ванны»?
Ну точно, он поморщился, и это не ускользнуло от внимания Ваймса. «О мой мальчик, ты ходишь на двух ногах и умеешь разговаривать, ты силен как бык, но в существе, застрявшем между человеком и волком, есть что-то собачье».
– У нас существует древний обычай, – сказал Вольф, отворачиваясь от Ваймса. – Очень хороший. Любой может бросить нам вызов. А потом начинается… погоня. Большая игра! Состязание, если угодно. Если человеку удается от нас улизнуть, он получает четыреста крон. Это очень большая сумма! Человек может начать собственное дело. Конечно, вы понимаете, что, если человеку не удается от нас улизнуть, вопрос о деньгах уже не поднимается!
– А в этой игре кто-нибудь когда-нибудь побеждал? – спросил Ваймс.
«Ну, где же вы, лесорубы, людям так нужны дрова!»
– Конечно. Ловкие, физически сильные и знакомые с местностью люди. Многие предприниматели Здеца обязаны своим успехом нашему древнему обычаю. Вам же мы дадим… скажем, час форы. Забавы ради! – Он махнул рукой. – Здец находится вон там, в пяти милях отсюда. Согласно правилам, вы не имеете права заходить в жилища других людей, пока не доберетесь до города.
– А если я не побегу?
– Тогда все закончится быстро и неинтересно. Нам не нравится Анк-Морпорк. И здесь вы нам совсем не нужны!
– Странно, – пробормотал Ваймс.
Вольф наморщил лоб.
– Что вы имеете в виду?
– Просто куда бы в Анк-Морпорке я ни пошел, постоянно натыкаюсь на выходцев из Убервальда, понимаешь? Гномов, троллей, людей… Все они с удовольствием работают и пишут письма домой типа: «Приезжайте, тут просто здорово, и никто вас здесь живьем не сожрет».
Верхняя губа Вольфа презрительно загнулась, обнажив клыки. Ваймсу часто приходилось видеть такое выражение на лице Ангвы. На ее жаргоне это означало, что день выдался волосатым, то есть плохим. А у вервольфа волосатым может быть любой день.