Пятый угол
Шрифт:
— Какие операции, мсье Юнебель?
В этот момент старый официант подал главное блюдо, и Томас прервал беседу. Глядя на поднос, адвокат тоскливо воскликнул:
— Но я же убедительно просил: никакого мяса!
Де Лессеп оборвал его:
— Так какие же операции, мсье Юнебель?
— Гм, валюта и золото. Поговаривают, вы ими интересуетесь.
Де Лессеп и Бержье обменялись взглядами. Некоторое время в кабинете стояла тишина. Наконец Лессеп — в 1947 году французское правительство предало его суду за коллаборационизм — холодно произнес:
—
— Да, говорят. Немного соевого соуса, мсье Бержье?
— Друг мой, — ответил адвокат, пристально посмотрев в глаза Томасу, — я тронут. То, что я считал мясом, действительно не мясо, однако же это ужасно вкусно. Что это, собственно, такое?
Лессеп заговорил сердито:
— Мсье Юнебель, вы упомянули о золоте и валюте. А что, если мы действительно интересуемся ими?
Обращаясь к Бержье, Томас сказал:
— Это грибной шницель. Неплохо, правда? — И к Лессепу: — Я мог бы продать золото.
— У вас есть золото? — удивленно протянул Лессеп.
— Так точно.
— Откуда?
— Это вряд ли интересно, — высокомерно парировал Томас. — Я же не интересуюсь, для кого вы хотите его купить.
Лессеп уставился на него глазами акулы:
— Сколько золота вы можете нам предложить?
— Смотря сколько вы хотите.
— Не думаю, что у вас найдется столько, — бросил Лессеп.
Тут в разговор мягко вклинился адвокат, сказавший хихикая:
— Мы купим на сумму до двухсот миллионов!
«Черт возьми, — подумал Томас, — крупное дельце наклевывается!»
20
«Черт возьми, — думал и старый официант, подслушивавший у дверей, — крупное дельце наклевывается!» Цокая языком, он спустился в небольшой гостиничный бар, почти безлюдный в это время суток. У стойки сидел какой-то неотесанный тип с волосами ежиком и пил перно.
— Эй, Бастиан, — обратился к нему официант.
Мужчина поднял голову. У него были маленькие слоновьи глазки и сильные, как у грузчика мебели, руки: «О чем они там говорят?» Официант все пересказал. Человек по имени Бастиан Фабр присвистнул сквозь зубы:
— Двести миллионов! Боже всемогущий!
Он сунул в руку официанта деньги:
— Продолжай слушать. Запоминай каждое слово. Я вернусь.
— Хорошо, — кивнул старый официант.
Бастиан, одетый в кожаную куртку, берет и серые брюки, вышел из бара, оседлал старый велосипед и закрутил педалями мимо старой гавани вверх к набережной де Бельже. Здесь находились два самых известных кафе в городе — «Сентра» и «Ле Брюлёр де Лу». И в том, и в другом проворачивались всевозможные нелегальные делишки. «Сентра» был посовременнее и имел более приличную клиентуру: богатых греческих торгашей, турок, голландцев и египтян.
Бастиан направился в старомодное маленькое «Ле Брюлёр де Лу». Здесь, в помещении, обитом темными панелями, в чьих огромных зеркалах, матовых и запотевших, отражался серый уличный свет, собирались преимущественно местные. В эти обеденные часы большинство
Здесь сидели виноторговцы, фальшивомонетчики, спекулянты и эмигранты. Бастиан знал многих из них, он здоровался с ними, его приветствовали в ответ. В конце зала на ручке двери висела табличка «Зарезервировано». Гигант постучал — четыре длинных, два коротких. Дверь отворилась, и Бастиан вошел в помещение. Горел электрический свет, поскольку окон не было. В комнате было так накурено, что щипало глаза. За длинным столом расположились пятнадцать мужчин пиратского вида, многие со шрамами и перебитыми носами, и одна-единственная женщина. Тут были африканцы, армяне и корсиканцы.
Женщина сидела во главе стола. Из-под красной шапочки выбивались волосы цвета вороного крыла, на ней были длинные брюки и куртка из невыделанной кожи. Постороннему наблюдателю с первого же взгляда стало бы ясно, что Шанталь Тесье — абсолютная хозяйка в этой банде подонков, одинокая волчица, королева, не знающая пощады.
— Ты почему опоздал? — набросилась она на Бастиана, глядевшего на нее, как проштрафившийся пес. — Мы уже целых полчаса ждем тебя!
— Эта троица не спешила… Адвокат опоздал…
Шанталь оборвала его резким голосом:
— Ты купишь себе, наконец, что-нибудь приличное на голову? Тошнит от вас всех! Неужели каждый обязательно должен видеть, что вы из низов?
— Извини, Шанталь, — добродушно сказал Бастиан, смущенно пряча грязный берет.
Затем он передал все, что рассказал ему официант. Когда же упомянул о двухстах миллионах, волна возбуждения прокатилась по комнате. Кто-то присвистнул, кто-то грохнул кулаком по столу, потом загалдели вразнобой. Но всех перекрыл голос Шанталь с железными интонациями:
— А не будут ли господа так добры заткнуться?
Стало тихо.
— Здесь говорит только тот, кого спрашивают, понятно? — Шанталь откинулась на спинку стула, приказав: — Сигарету!
Два уголовника поспешили дать ей требуемое.
— А теперь все слушайте меня внимательно. Я объясню вам, что нужно делать.
И Шанталь Тесье, глава банды и любительница невыделанной кожи, объяснила. Все внимательно слушали…
21
5 декабря 1940 года в Марселе сильно похолодало. Двое мужчин вошли в хозяйственный магазин на Рю де Ром.
— Мне нужны четыре формы для выпечки кекса, — сказал один.
— А вам? — спросила продавщица.
— А мне, если можно, три формы для выпечки кекса, прелестное дитя, — сказал другой.
Одного из мужчин, мускулистого великана с рыжеватыми волосами ежиком, звали Бастиан Фабр — это было его настоящее имя. Другой — элегантно одетый с хорошими манерами называл себя Пьером Юнебелем, и это не было его настоящим именем. Еще до недавнего времени он именовался Жаном Лебланом, а настоящее его имя было Томас Ливен.