Пятый всадник
Шрифт:
– Да, но у меня все-таки есть бой-френд, – сказала я.
– Вот-вот, – подтвердила Юки, явно намереваясь пропеть дифирамбы в адрес моего красавчика. – Джо ну до того славный итальянец, прямо как наш отец. Занят важной правительственной работой. Национальная безопасность.
– С ним интересно? Он заставляет тебя смеяться? – тут же осведомилась Кэйко, подчеркнуто игнорируя верительные грамоты на моего Джо.
– Угу. Порой мы таким весельем заходимся, только держись.
– Он хорошо с тобой обращается?
– Местами замеча-а-ательно, – протянула
Кэйко одобрительно кивнула.
– А! Я знаю эту улыбку, – сказала она. – Мужчина с неторопливыми руками.
И вновь мы с Юки расхохотались, а по искоркам в глазах Кэйко я поняла, что ей самой нравится играть роль мамы-инквизитора.
– И когда же ты получишь колечко от своего Джо? Вот где я зарделась. Кэйко попала в самую точку своим наманикюренным ноготком. Джо жил и работал в Вашингтоне. В отличие от меня. Что вполне естественно с учетом моих приоритетов. Я и понятия не имела, куда движутся наши отношения.
– Мы еще не достигли этапа окольцевания, – призналась я.
– Любишь его?
– Да, причем кроме шуток, – кивнула я, посерьезнев.
– А он тебя?
Вымолвив эти слова, мама Юки изумленно взглянула мне в лицо и оцепенела, будто превращаясь в камень. Ее живые, веселые глаза подернулись дымкой. Ноги подкосились, и Кэйко начала мягко оседать.
Я выбросила руку вперед, но поздно.
Кэйко упала на асфальт, издав стон, от которого у меня перехватило горло. Не в силах поверить в происходящее, я все же попыталась понять. Инсульт?
Юки взвизгнула, рухнула на колени возле распростертой матери и принялась хлестать ее по щекам.
– Мама! Мамочка! Вставай! Мама!
– Юки, прекрати! Дай мне! Да прекрати же!..
У меня в висках стучала кровь, пока я нащупывала сонную артерию и замеряла частоту пульса по секундной стрелке.
Женщина дышала, хотя биения были чрезвычайно слабые, едва прощупывались.
Выхватив мобильник «Некстел», подвешенный на поясной клипсе, я ткнула в кнопку скоростного набора.
– Говорит лейтенант Боксер, удостоверение номер два-семь-два-один. «Скорую» на угол Мэйдн-лейн и Грант-авеню! Да поживее!
Глава 4
Горбольница, или, как ее официально именуют, Муниципальный госпиталь Сан-Франциско представляет собой гигантский комплекс. Самый настоящий город. Хотя вот уже несколько лет, как ее приватизировали, она до сих пор отвечает своему названию, коль скоро переполнена страждущими бедняками и принимает неосвоенные излишки из других больниц, обслуживая свыше сотни тысяч пациентов ежегодно.
В данную секунду Кэйко Кастеллано находилась в одном из задернутых клеенчатой шторой закутков, что лабиринтом опоясывали громадный, кипевший бурной деятельностью приемный покой отделения неотложной помощи.
От Юки, притулившейся возле меня в коридоре, исходили волны ужаса и страха за жизнь матери.
Мне и самой было не по себе: нахлынули воспоминания о моем последнем здесь пребывании. Руки врачей в перчатках, трогающих, переворачивающих мое тело, гулкие удары сердца в ушах… и постоянный вопрос в собственный адрес: доведется ли выйти отсюда живой?
По графику в тот вечер было не мое дежурство, но я все равно отправилась за компанию, решив помочь, и даже не догадывалась, что рутинная вроде бы операция превратится в кошмар. Впрочем, то же самое можно сказать и про моего друга и бывшего напарника, инспектора Уоррена Джейкоби. В том пустынном переулке каждый из нас получил по две пули. Уоррен потерял сознание; я каким-то чудом нашла в себе силы ответить встречным огнем.
А стреляю я хорошо. Порой, даже слишком.
Что и говорить, невеселые настали времена, если общественность готова сочувствовать скорее гражданским лицам, подстреленным полицией, нежели раненым – а то и убитым! – полицейским. На меня подала в суд семейка так называемых пострадавших, так что я вполне могла лишиться и последней рубашки.
В ту пору я практически не знала мою нынешнюю подругу.
Но Юки Кастеллано оказалась умным, сверходаренным адвокатом и сумела – несмотря на свою молодость – спасти меня в трудную минуту.
Я обернулась к ней. Сморщив лицо, Юки хотела что-то сказать, едва справляясь с волнением.
– Линдси, я не понимаю… Ты же ее видела. Господи, ведь ей только пятьдесят пять. Не человек, а ходячий фонтан жизненной силы. Что происходит? Почему мне никто ничего не говорит? Даже не дают к ней пройти?
Ответа я, конечно, не знала, но, как и Юки, тоже успела потерять терпение.
Где, черт возьми, шляется доктор?
Бессовестность какая! Никуда не годится.
Да почему так долго?!
Я уже набиралась нахальства, чтобы самой ворваться в святая святых, в реанимационное отделение, и призвать негодяев к ответу, как в коридор, наконец, вышел врач. Он огляделся и выкликнул фамилию Юки.
Глава 5
Именная нашивка над кармашком белого халата уверяла, что перед нами некто «Деннис Гарза, дипл. вр., зав. отд. неотл. пом.».
Я не смогла удержаться, чтобы не отметить про себя внешнюю привлекательность этого Гарзы: едва ли за сорок, рост метр восемьдесят пять, восемьдесят килограммов, широкие плечи, отличная физическая форма. Темные глаза и жесткие черные волосы, свешивавшиеся на лоб, свидетельствовали об испанской крови.
Однако сильнее всего поразили напряженность, чопорность и весь тот вид, с которым он постоянно – и нетерпеливо – дергал за ремешок своего «Ролекса», словно досадливо заявляя: «Я важный, занятой человек. Давайте-ка поживее». Не знаю почему, но мне он сразу не понравился.
– Я доктор Гарза. У вашей матери, по-видимому, неврологический инсульт или, изъясняясь медицинской терминологией, преходящее ишемическое нарушение мозгового кровообращения. Мини-удар, если угодно. В переводе на бытовой язык означает кислородное голодание мозга, да и, судя по всему, в сочетании со стенокардией, то есть грудной жабой – или болями вследствие сужения коронарных сосудов.