Пыль грез. Том 1
Шрифт:
– Родниковая вода, – сказал канцлер чуть напряженно, – чтобы нас от долгих разговоров не одолела жажда. А теперь, прошу, давайте присядем. А после переговоров вам подадут лучшие блюда, которые может предложить наше королевство.
Яйца шестого сына! Левая грудь третьей дочери! – Танакалиан будто наяву слышал, как стонет про себя Кругава.
Солнце уже опускалось, когда прозвучали последние слова прощания, и два варвара двинулись к своему ялику. Канцлер Рава и завоеватель Авальт провожали изморцев ровно до полпути,
– Забавно, правда? – пробормотал Рава. – Такое безумное желание отправиться на восток.
– И не хотят слышать никаких предупреждений, – ответил, кивнув, Авальт.
– А что вы доложите старому Таркульфу? – спросил канцлер.
Завоеватель пожал плечами.
– Дать этим дуракам то, что им требуется, не торгуясь. И посоветую нанять вспомогательный флот в Диле, чтобы следовал за их кораблями. По крайней мере, до Пеласийского моря.
Рава хмыкнул.
– Блестящая идея, Авальт.
Они вошли в шатер и по коридору вернулись в главный зал. Здесь можно разговаривать безопасно, в присутствии слуг с проколотыми барабанными перепонками и отрезанными языками – хотя остается возможность появления шпионов, читающих по губам, а значит, этим четырем несчастным созданиям суждено умереть до захода солнца.
– А насчет их пеших войск, которым предстоит пересечь королевство, – сказал Рава, снова усевшись, – не ждете каких-либо проблем?
Авальт взял второй графин и налил себе еще вина.
– Нет. Эти изморцы ставят честь превыше всего. Они сдержат слово, по крайней мере, на марше. А тем, кто вернется с Пустоши – если кому-то повезет, – не останется ничего другого, как подчиниться нашей воле. Мы отберем у выживших все ценное, а самих кастрируем и продадим в рабство в Дреш.
Рава поморщился.
– Если Таркульф не узнает. Нас застали врасплох, когда эти союзники изморцев обрушились на наши силы.
Авальт кивнул, вспоминая внезапную встречу во время долгого марша к границам Летерийской империи. Если изморцы – варвары, то хундрилы из «Выжженных слёз» – просто нелюди. Но Таркульф – проклятие его чешуйчатой крокодильей коже – полюбил их, вот тогда-то и начался сплошной кошмар. Нет ничего хуже, полагал Авальт, чем король, решивший возглавить войско. Каждую ночь десятки шпионов и убийц вели жестокую, но неслышную битву в лагерях. И каждое утро ближние болота кишели трупами и горластыми стервятниками. А рядом стоял Таркульф, глубоко вдыхая ночной прохладный воздух и улыбаясь безоблачному небу – бредящий, благословенно тупоголовый дурак.
Ну что ж, спасибо девятиголовой богине – король снова в своем дворце, обсасывает кости лягушечьих лапок, а «Выжженные слезы» стоят лагерем за рекой у северо-восточных границ, умирая от болотной лихорадки и прочих болезней.
Рава осушил кубок и снова налил.
– Видели ее лицо, Авальт?
Завоеватель кивнул.
– Мертворожденные… кровь четырнадцатой дочери… у вас всегда было чересчур живое, даже пугающее воображение, Рава.
– Этот
– Погодите, пока все не проявится в их новых шрамах.
– А к слову: где их Дестриант? Я думал, что Верховный Жрец непременно будет их сопровождать.
Рава пожал плечами.
– Пока мы не разобрались в их званиях, ответить нельзя. Вот высадятся на берег, войдут в наше королевство – тогда от всяких сопровождающих и носильщиков в лагерях узнаем все, что нужно.
Авальт откинулся на спинку кресла и устремил взгляд на канцлера.
– Четырнадцатая? Фелаш, да? Рава, а почему именно она?
– Сучка отвергла мои ухаживания.
– Так почему вы ее просто не украли?
Морщинистое лицо Равы исказилось.
– Я пытался. Послушайте совета, завоеватель: не пытайтесь прошмыгнуть мимо служанок членов королевской семьи – самых жестоких убийц, каких видел мир. До меня, конечно, дошли слухи… о трех днях и четырех ночах самых изощренных пыток моих агентов. И эти стервы посмели прислать мне банку маринованных глазных яблок. Нахальство какое!
– Вы отомстили? – Авальт сделал глоток, чтобы скрыть дрожь ужаса.
– Разумеется, нет. Я погорячился, замахнувшись на нее. Урок лаконичен и понятен. И вы учтите, мой юный воин. Не каждая пощечина должна приводить к кровной вражде.
– Внимательно слушаю каждое ваше слово, мой друг.
Они выпили еще, и каждый был погружен в свои мысли.
Что было очень кстати.
Слуга, стоявший за правым плечом канцлера, в полном согласии со своим личным богом перемаргивался секретным кодом со вторым шпионом, стоящим по ту сторону стола, зная, что ему вот-вот перережут горло. Пока два ползучих гада провожали изморцев до ялика, он уже передал прислужнице подробный отчет обо всем, что говорилось в зале, и теперь эта женщина готовилась той же ночью отправиться в столицу.
Возможно, погорячившемуся канцлеру Раве и хватило жуткого урока, преподанного ему палачами госпожи Фелаш через его агентов. Увы, сама госпожа не успокоилась.
Поговаривали, что пенис Равы по привлекательности не уступал брюху выпотрошенной змеи. Сама мысль о таком червяке, ползущем по ее бедрам, могла привести четырнадцатую дочь короля в испепеляющую ярость. Нет, ее уроки старому седовласому канцлеру только начались.
Жизнь в крохотном королевстве Болкандо – сплошное приключение.
Йан Товис уже подумывала довести до конца ужасную бойню, начатую ее братом; хотя неизвестно, удалось бы ей, учитывая пузырящуюся, неистовую ярость Пулли и Сквиш: они плевались, сыпали проклятиями, приплясывали «танец убийцы», посылали струи мочи во все стороны, так что кожаные стены хижины промокли и приобрели оттенок красного вина. И кавалерийские сапоги Сумрак были забрызганы, хотя лучше сопротивлялись такому нахальству. Впрочем, терпение было не бесконечно.
– Хватит!