Пыль Снов

Эриксон Стивен

— Я не брошу тебе вызова, Онос Т’оолан, — облизнул сухие губы Бекел.

Тоол вздрогнул.

Наступившую тишину не спешил нарушить ни один из воинов.

«Проклятие тебе, Бекел. Я почти… освободился».

Бекел сказал: — Вождь Войны, я советую осмотреть тот конец долины, чтобы понять, какое оружие их сразило.

— Я уведу Баргастов с равнин.

— Кланы разделятся, Вождь.

— Они уже разделились.

— С тобой будет лишь Сенан.

— Будет ли?

Бекел пожал плечами: — Нет смысла в том, чтобы ты убил тысячу воинов Сенана. Нет смысла бросать тебе вызов — никогда не видел я меча, умеющего петь так быстро. Мы будем злиться на тебя, но мы пойдем следом.

— Даже

если я вождь, не ищущий любимчиков, Бекел? Я не стану покупать вашу преданность.

— Наверное, это правильно, Онос Т’оолан. Тут ты… честен. Но не надо оставлять нас в невежестве. Прошу. Ты должен рассказать все, что знаешь о враге, убивающем камнями и грязью. Мы не глупцы, слепо сражающиеся с непобедимым…

— А как насчет пророчеств? — Тоол сухо улыбнулся, видя недовольную гримасу Бекела.

— Они всегда могут быть перетолкованы, Вождь Войны. Ты расскажешь нам?

Тоол указал на долину: — Разве она не красноречива без слов?

— Купи нашу преданность правдой, Онос Т’оолан. Подари нам верную меру.

«Да, вот так и нужно вести народ. Все иное вызовет подозрение. Любая иная дорога заведет в лабиринт лжи и цинизма». Миг спустя он кивнул: — Пойдем взглянем на погибших Змееловов.

* * *

Солнце низко висело над горизонтом, когда двух разведчиков доставили к Марелу Эбу, жарившему на костре конское мясо. Лазутчики были юными и он не знал их имен; однако написанное на лицах возбуждение пробудило его внимание. Он указал пальцем на одного: — Ты. Говори да побыстрее, я еще не поел.

— Боевой отряд Сенана, — сказал разведчик.

— Где?

— Мы с другом шли по следам Змееловов, Вождь. Они встали там, в низине за лигу отсюда.

— Много ли их?

— Сотня, не больше. Но, Вождь, есть еще кое-что…

— Не тяни!

— С ними Онос Т’оолан.

Марел Эб вскочил: — Уверен? Он взял с собой всего сотню? Дурак!

Его младшие братья подбежали в тревоге. Марел Эб оскалился: — Поднимайте воинов. Поедим на ходу.

— Ты уверен в том, что делаешь, Марел? — спросил один из братьев.

— Мы ударим, — зарычал вождь. — Во тьме. Убьем всех. Но убедись, чтобы знал каждый воин: не убивать Тоола. Раньте его, но не смертельно — если кто увлечется, я лично сдеру с него шкуру и поджарю на костре. Ну, быстрее. Сегодня нам улыбнулись боги!

Вождь племени Барахн вел четыре тысячи воинов в пожирающим просторы темпе. Один из разведчиков трусил в двадцати шагах впереди, находя след, а остальные разошлись по флангам. Луна еще не взошла, да и когда взойдет, будет тусклой, окруженной привычной пеленой. Однако нефритовые мазки на юге дают достаточно света, чтобы появились легкие тени. Отличное время для засады. Ни одно из племен не узнает истины. В конце концов, без Тоола и сотни лучших воинов Сенан превратится в племя-калеку, а Барахн взойдет на вершину власти. Марел Эб будет новым Вождем Войны всех Белолицых Баргастов. Разве каждый из воинов Барахна не заинтересован скрыть истину о произошедшем? Идеальная ситуация.

Армия Марела двигалась почти в полной тишине, ведь воины тщательно обвязали клинки и доспехи. Вскоре разведчик поспешил назад, к главной колонне. Марел Эб подал знак и воины остановились.

— Низина в сотне шагов впереди, Боевой Вождь. Огни горят. Там будут дозоры…

— Не лезь с советами, — буркнул Марел. Подозвал братьев. — Сагел, веди Костоломов к северу. Кашет, ты поведешь свою тысячу к югу. Оставайтесь в сотне шагов от дозоров, пригибайтесь к земле. Создайте строй полумесяца, по шесть рядов. Мы не сможем убить всех дозорных, так что полной неожиданности не получится. Однако у нас полное превосходство

в числе. Я поведу две тысячи отсюда. Услышав мой клич, братья, вставайте и атакуйте. Никто не должен уйти — пусть пятьдесят бойцов идут в тылу, ловят вырвавшихся. Возможно, они станут отходить на запад. Будьте готовы развернуться и начать погоню. — Он перевел дыхание. — Слушайте хорошенько. Сегодня мы нарушим самый святой закон Белых Лиц — но нами движет необходимость. Онос Т’оолан предал Баргастов. Он лишил нас чести. Я же клянусь воссоединить кланы, повести к славе.

На него взирали суровые лица, однако Марел мог различить блеск в глазах. Они готовы идти за ним. — Эта ночь оставит на наших душах черные пятна, братья. Но мы проведем остаток жизней, очищая себя! Ну, вперед!

* * *

Онос Т’оолан сидел у гаснущего костра. Стоянка затихла, ибо правдивые его слова проникли в сердца подобно мерцающим языкам пламени.

Течение веков может усмирить самые великие народы; иллюзии мало-помалу улетают прочь. Гордость ценна, но трезвая истина ценнее. Даже там, на Генабакисе, Баргасты выступали с тщеславным видом, будто не понимали, что культура их близится к закату, что их выдавили на бесплодные пустоши, что фермы, а затем и города поднялись на священных прежде землях, на былых пастбищах и в местах богатой охоты. Будущее показывало им оскаленную маску более страшную и угрюмую, чем можно нарисовать любой белой краской. Когда Хамбралл Тавр увел их сюда, на этот материк, он отлично понимал: там на Генабакисе, их ждет вымирание под напором прогресса. Пророчества о подобном никогда не говорят. По сути своей они — прокламации эгоизма, они полнятся гордыней и смелыми обещаниями. Однако Хамбраллу Тавру удалось ловко исказить пару пророчеств — ради блага народа.

«Тем хуже, что он погиб. Я лучше встал бы рядом с ними, нежели вместо него. Я лучше…» — Дыхание Тоола прервалось, он вскинул голову. Вытянул руку ладонью вниз, внимая дрожи земной. Медленно сомкнул глаза. «Ах, Хетан… детишки… простите меня».

Имасс встал, повернулся к лежавшему рядом. — Бекел.

Воин начал озираться. — Вождь?

— Вытащи кинжал, Бекел. Иди ко мне.

Воин не сразу поднялся, извлек из ножен охотничий нож. Подошел ближе, все еще неуверенно озираясь.

«Мои воины… достаточно уже пролито крови». — Вонзи нож глубоко в мое сердце. Когда я упаду, начинай кричать как можно громче. Кричи так: «Тоол мертв! Онос Т’оолан лежит сраженный! Наш Вождь Войны убит!» Понял, Бекел?

Вытаращивший глаза воин медленно пятился от него. Остальные услышали слова и вставали.

Тоол подошел к Бекелу. — Скорее, Бекел — если ты ценишь свою жизнь и жизнь своих товарищей. Ты должен меня убить. Давай!

— Вождь! Я не стану…

Рука Тоола вылетела вперед, крепко схватила кулак Бекела.

Воин зашипел, пытаясь вырваться — но против силы Тоола он был беспомощен. Имасс подтащил его к себе. — Помни — кричи о моей смерти, это единственная ваша надежда…

Бекел попытался выпустить оружие, но широкая как лопата ладонь Тоола полностью скрыла его кулак, как отец может сжать руку ребенка. Вторая рука неумолимо подтягивала нож к груди.

Клинок коснулся кожаного нагрудника.

Всхлипнув, Бекел попробовал упасть на спину. Но пленившие его руки даже не дрогнули. Он попробовал встать на колени — и локоть с хрустом выскочил из сустава. Воин завыл от боли.

Замершие было на месте воины ринулись к нему. Однако Тоол не дал им времени. Вогнал клинок себе в грудь.

Внезапная ослепляющая боль. Отпустив руку Бекела, он пошатнулся. Опустил взор к увязшему в груди по рукоять кинжалу.

«Хетан, любовь моя, прости».