Пыль Снов
Шрифт:
— Да.
— Не моя вина!
— Нет, не твоя. Да, это нечестно. Но на руках его кровь, в сердце его ужас. Кажется, всем нам придется его чем-то поддержать. Или наоборот? Но дух сейчас здесь, с нами. Икарий здесь. Пора умирать, Пернатая. Таксилиан.
— А тебе? — спросил Таксилиан.
Виид улыбнулся: — И мне тоже.
— Почему? Почему сейчас?
— Потому что Хищник оказался там, где должен быть. В нужный момент, в нужном месте. И все мы должны отойти в сторону. — Тут Виид повернулся к духу. — Дж’ан видит лишь тебя,
Дух поглядел вниз, увидел серо-зеленоватую кожу, длинные исцарапанные пальцы. Поднял руки, потрогал лицо, погладил выступающие клыки нижней челюсти. — Что я должен делать?
Но Виид пропал. Икарий остался один.
Часовой Дж’ан, Сулькит, стоял и смотрел на него. Ждал.
Икарий коснулся трона. Машина. Устройство с жилами, артериями, горькими маслами. Связующий времена делатель уверенности.
Ароматы заклубились над ним. Весь город, башня из камня и железа, дрожал.
«Я пробудился. Нет, я… возрожден».
Икарий Хищник жизней шагнул, чтобы занять свой престол.
Берег был изрезанным, он казался соответствующим этому миру — мутная темнота, спуск на пляж, сверху небо, ониксовое, лишенное звезд, но замаранное бурыми облаками — королевство за их спинами манит обещанием чистоты… Но пляж мерцал. Яни Товис спешилась и пошла вперед; сапоги увязали в блестящем песке. Протянула руку — еще не готовая смотреть за пределы береговой линии — и зачерпнула горсть. Холодный, на удивление легкий… она прищурилась…
Не обломки кораллов. Не кусочки камней.
— Кость, — сказал Йедан Дерриг, стоявший в нескольких шагах. — Видишь те палки? По большей части длинные кости. А круглые камни — это…
— Да, — бросила она. — Знаю. — Она отшвырнула костную труху.
— Там, сзади, — продолжал он, — легче. Мы слишком близки…
— Может, помолчишь?
Охваченная непокорностью, она решилась бросить взгляд — и отступила, дыхание со свистом вырвалось между зубов.
Да, море, но поднявшееся подобно стене; его волны катятся, покрывая берег пеной.
Она хмыкнула. Это была не вода. Это был… свет.
Йедан Дерриг сказал сзади: — Возвращается память. Когда они вышли из света, чистота нас ослепила. Мы думали, это благословение, но на деле это оказалось атакой. Закрыв глаза, мы позволили им осуществить предательские замыслы.
— Йедан, эта история мне известна…
— Не так.
Она подавила вздох облегчения, отворачиваясь от широкой стены падающего света, смотря на брата. — О чем ты?
— Дозор служит Берегу особым образом.
— Тогда и я должна обладать особым знанием — ты на это намекаешь, брат?
— Королева — Полутьма, потому что иной она быть не может. Она держит край уходящей ночи. Она — первая защитница против легионов света, готовых разрушить саму тьму. Но мы об этом не просили. Мать Тьма явила снисхождение и, чтобы ознаменовать акт уступки, Полутьма возрождает грань.
— Снова и снова.
Борода Йедана дернулась, челюсти крепко сжались. Лицо его было покрыто кровью. Он покачал головой.
— Ничто не бывает вечным, сестра.
— Неужели мы были такими неискушенными, Йедан? Тогда, в первый раз? Неужели мы были суеверными, невежественными?
Он поднял брови.
Она указала рукой на кипящее Королевство: — Это истинная граница Тюрллана. Ничто иное. Первый Берег — берег между Тьмой и Светом. Мы думали, что родились на берегу — вот здесь — но это не может быть правдой! Берег разрушает — неужели ты не чувствуешь? Откуда бы взяться всем этим костям?
— Да, никакой не дар, — ответил Йедан. — Погляди в воду, сестра. Вглядись в глубину.
Ей не хотелось. Она уже кое-что увидела. — Они не могут тонуть… пусть выглядит так, словно они…
— Ошибаешься. Скажи, почему Лиосан так мало? Почему сила света так слаба во всех иных мирах?
— Иначе мы погибли бы… вообще жизни бы не было!
Он пожал плечами: — У меня нет ответа, сестра. Но думаю, что Мать Тьма и Отец Свет, связав себя узами, связали и свои судьбы. Когда она отвернулась, отвернулся и он. Не было другого выбора — они стали переплетенными силами, совершенными взаимными отражениями. Отец Свет покинул детей своих, они стали потерянным народом — и потерянными они остаются.
Она дрожала. Видения Йедана чудовищны! — Не может быть. Тисте Анди не попали в ловушку, они ушли.
— Нашли путь наружу, да.
— Как?
Он склонил голову к плечу: — Мы, разумеется.
— Что ты говоришь?
— В Полутьме рождена Тень.
— Мне ничего такого не рассказывали! Не верю! Ты говоришь чепуху, Йедан. Тень была бастардом Тьмы и Света, не покорным никому…
— Полутьма, Тень — это все, что нам известно. Она повсюду.
— Но она была уничтожена!
— Нет, лишь разбита. Погляди на пляж. Кости — они остались от Трясов. На нас наседали с обеих сторон — у нас не было шансов, чудо, что кто-то выжил. Тень прежде всего была расшатана легионами Анди и Лиосан. Чистота не терпит несовершенства. В глазах чистых она становится извращением.
Яни трясла головой. — Тень была Королевством Эдур, как она связана с нами, трясами?
Йедан улыбнулся — она не помнила, чтобы он когда-либо улыбался, так что была потрясена. — Наше ублюдочное отродье.
Она опустилась на колени, на одеяло искрошенных костей. Она слышала море, слышала биение волн — но за этими звуками слышала потоп обреченных голосов в глубине. «Он отвернулся, как и она. Но у детей не оказалось пути наружу. Мы стояли здесь против них. Мы стояли и умирали, защищая свои владения». — Наша кровь королевская, — шепнула она.