Пыль Снов
Шрифт:
В нужный момент, едва добыча сделала шаг на камни моста, малазанские морпехи выпрыгнули из укрытий, хватая бегущего за ноги.
Все трое упали и смешались. Беспорядочно дергались ноги, растопыренные пальцы искали, куда вонзиться, раздавались злобные крики…
Через несколько мгновений остальные охотники прибыли к клубку, сумев наконец пришпилить жертву к камням.
Бутыл подошел последним, поглядел сверху вниз в покрасневшее, покрытое синяками лицо. — Ну реально, сержант, ты же
Скрипач сверкал глазами.
— Погляди, что ты сделал моему носу! — крикнул Буян, схвативший Скрипача за руку и явно вознамерившийся разорвать ее надвое.
— Ты использовал в таверне дымок? — спросил Бутыл. — Какое расточительство.
— Вы все поплатитесь, — запыхтел Скрипач. — Вы даже не представляете…
— Наверное, он прав, — сказал Геслер. — Итак, Скрип, нам вечно тебя держать — или пойдешь по доброй воле? Если Адъюнкт чего желает, Адъюнкт это получает.
— Тебе легко, — зашипел Скрипач. — А глянь на Бутыла. Похож на счастливца?
Бутыл скривился: — Нет, я не счастлив. Но приказ есть приказ, сержант. Ты не можешь просто сбежать.
— Жаль, у меня не было пары долбашек, — сказал Скрипач. — Все бы решил раз и навсегда. Ну ладно, можете отпускать. Похоже, колену конец. Гес, у тебя гранитная челюсть, ты знал?
— Да, и профиль красивый.
— Мы ловили Скрипа!? — вдруг спросил Бальзам. — Боги подлые, это бунт или что?
Горлорез похлопал своего сержанта по плечу: — Всё путем, сержант. Адъюнкт желает, чтобы Скрипач читал, вот и всё.
Бутыл моргнул. «Вот и всё. Точно, ничего более. Но я дождаться не могу».
Они поставили Скрипача на ноги и, поддерживая за руки, увели к казармам.
Нечто серое, продолговатое, призрачное свисало с притолоки двери в мертвый Азат. Оно выглядело неживым, но на деле…
— Можно камнями бросать, — сказала Синн. — Они ночами ведь спят?
— Почти всегда, — отвечал Гриб.
— Может, они сейчас тихие.
— Может.
Синн заерзала. — Камни?
— Кинь, и они проснутся и вылезут черным роем.
— Всегда ненавидела ос. Насколько себя помню. Наверное, меня сильно укусили. Как думаешь?
— Кого не кусали? — пожал плечами Гриб.
— Я могу тут все поджечь.
— Никакой магии, Синн. Не здесь.
— Ты вроде сказал, дом мертв.
— Да… думаю. Но двор, может, и не мертв.
Она огляделась. — Люди здесь уже копались.
— Ты говоришь с кем-нибудь кроме меня?
— Нет. — Слово казалось абсолютным, неумолимым. Места для дальнейшей дискуссии не было.
Гриб поглядел на девушку. — Ты знаешь, что случится ночью.
— Мне плевать, даже близко не подойду.
— Не имеет значения.
— Может
— Может быть, — допустил Гриб. — Но сомневаюсь, что Колода действует именно так.
— Откуда тебе знать?
— Я не знаю. Только Дядя Кенеб сказал, что Скрипач говорил обо мне в тот раз, и я спрыгнул за борт, хотя меня в каюте не было. Он знал, точно знал, что будет.
— А ты зачем спрыгивал?
— Я искал нахтов.
— Откуда ты знал, что они там? Бессмыслица, Гриб. Да они вообще ни к чему. Только вокруг Вифала трутся.
— Когда не охотятся за мелкими ящерицами, — улыбнулся Гриб.
Но Синн было так легко не отвлечь: — Я гляжу на тебя и думаю… садок Мокра.
Гриб не ответил. Вместо этого он прокрался по неровным плитам, внимательно глядя на осиное гнездо.
Синн пошла следом. — Ты знаешь, что будет, так?
Он фыркнул: — А ты нет?
Они встали на пороге. — Думаешь, заперто?
— Шш.
Гриб присел, подлезая под огромное гнездо. Оказавшись за ним, медленно распрямился и коснулся защелки. Она осталась в руке, окруженная облачком трухи. Гриб молча глянул на Синн. Потом снова повернулся к двери и легонько толкнул.
Дверь треснула, словно была сделана из вафель. Снова посыпалась труха.
Гриб надавил обеими руками.
Преграда развалилась грудой щепок, пыль взлетела столбом. За порогом лязгнул о камни металл; еще миг — и облако пыли втянулось внутрь, словно его кто-то вдохнул.
Гриб перешагнул груду обломков гнилого дерева и пропал в сумраке.
Чуть помедлив, Синн торопливо шагнула следом, низко присев.
В густой тени одного из мертвых деревьев Азата буркнул что-то себе под нос лейтенант Прыщ. Он подозревал, что следует их отозвать; но сделать так — значит выказать свое присутствие, а приказы капитана Добряка (высказанные с намеренной небрежностью и нечеткостью, похожие на хлипкий настил над полной гадюк ямой), кажется, требуют преследовать недоносков скрытно.
К тому же он кое-что открыл. Синн вовсе не немая. Просто упрямая телка. И она втюрилась в Гриба, да как сладко — она сладка как смола, затягивающая веточки и насекомых, взрослый мужчина готов от такой растаять и стечь в бездонное море сентиментальности — а вот дети просто играют. Вполне возможно, их игра закончится убийством.
Да, Прыщ отлично помнит об этой разнице. Он помнит детство во всех деталях; сумей он вернуться в прошлое, дал бы вертлявому свинтусу хорошую затрещину, и поглядел в ошеломленное, обиженное лицо, и сказал бы как-то так: «Привыкай, маленький Прыщ. Однажды ты встретишь человека по прозвищу Добряк…»